Лошадиные игры Фредерика Пиньона

Высокий брюнет заходит в денник к роскошному жеребцу, со словами «привет, красавчик» берет его за прядь гривы и выводит на улицу. Жеребец зарывается носом в волосы человека, длинные и слегка волнистые, почти как у него самого. Потом они бегут вместе – жеребец скачет чуть впереди, то и дело игриво привставая на дыбы и размахивая в воздухе передними ногами. Такое ощущение, что этот человек с конем «одной крови», что он разговаривает со своим четвероногим братом на особом, лишь им понятном языке. Легкий жест, пара негромких слов – и конь послушно ложится, потом переворачивается на другой бок. Что это, дрессировка? Нет, скорее игра, счастье общения двух близких существ...

То, что делают этот человек и его лошади, вызывает неподдельное восхищение даже у самых опытных конников. Работа Фредерика Пиньона не просто выходит далеко за рамки привычной цирковой дрессуры, это особая концепция отношений между человеком и лошадью. Ему не нужны ни бортик арены, ни стены манежа, ни корды, ни уздечки – его лошади абсолютно свободны. При этом они выполняют весьма непростые трюки, работают высшую школу.

Дело в том, что Фредерик Пиньон не работает своих лошадей – он с нимиЕ играет. Его лошади – не помощники, не хорошо вышколенные слуги, но артисты, которые исполняют свои роли на арене на равных с человеком. Любовь и доверие – вот главный критерий, которым руководствуется Фредерик Пиньон в работе.

Жанр, в котором работает один из самых знаменитых современных дрессировщиков Франции, можно определить как конный театр. Красивые лошади, музыка, свет, различные спецэффекты – все вместе это рождает совершенно фантастическое зрелище.

Но никакие спецэффекты не заменят той удивительной атмосферы безграничного доверия, которая царит между Фредериком и его лошадьми. Этим уникальны его шоу, которые приобрели всемирную известность.

В спектакле Фредерик появляется всегда со своей «второй половиной», Магали Дельгадо. Трудно даже сказать, кто ведущий, а кто ведомый в этом блистательном дуэте: Фредерик со своими жеребцами или Магали, исполняющая элементы Большого приза на неоседланном и невзнузданном коне. Работая в разных конных жанрах, они тем не менее исповедуют одни и те же принципы и идеально дополняют друг друга.

Сегодня Фредерик и Магали покоряют Америку. Благодаря канадскому антрепренеру Норману Латурелю на свет появился грандиозный проект под названием «Кавалия» – спектакль, объединяющий конные номера, акробатику, танец. Пиньон и Магали – главные режиссеры и исполнители «конной» части. К их пятнадцати лузитанским жеребцам добавились купленные в Америке кватерхорсы, тяжеловозы и даже один конкурный конь – в спектакле занят «табун» из тридцати семи лошадей. «Конюшню» обслуживает десять человек, в том числе конный парикмахер, занимающийся исключительно гривами четвероногих артистов. А всего в спектакле занято около ста человек.

Тема спектакля – отношения человека и лошади, их развитие на протяжении веков. Восемь вольтижеров, венгерская почта, лошадь на свободе в паре с танцовщицей – «Кавалия» предлагает зрителям целую феерию конных номеров. Но самое-самое – лузитанские жеребцы Пиньона и Магали, выступление Магали на «голом» Дао, па-де-де под названием «Зеркало» в исполнении Магали и ее младшей сестры Эстель, карусель и, конечно, дрессировка на свободе.

«Кавалия» стартовала в августе 2003 года в Торонто и уже побывала в Монреале и Сан-Франциско; из Лос-Анджелеса ее путь лежит в Сиэтл, потом – Беркли, Сан-Диего, Санта Моника, Лас-Вегас, ФлоридаЕ ПотомЕ может быть, Европа? Почему бы и нет, ведь все спектакли «Кавалии» проходят с аншлагом.

Мы застали Фредерика и Магали перед их отъездом из Лос-Анджелеса в очередной пункт их турне. Приятный доброжелательный голос в трубке – почему-то подумалось, что человек, который так относится к лошадям, должен с такой же любовью смотреть и на весь остальной мир. Несмотря на плотный график выступлений, Фредерик Пиньон нашел возможность ответить на вопросы российского журнала.

– Расскажите, как Вы пришли к дрессировке на свободе, как сложилась Ваша метода работы с лошадьми? Кто Ваши учителя?

– Мой отец – страстный лошадник, и мы с братьями и сестрой росли среди лошадей. В школу мы ходили вместе с Белль, нашей кобылой-пони, и отец иногда отправлялся нас искать на своей упряжной лошади Шупетт. Лошади быстро стали нашей страстью. Родители подарили нам каждому по коню. Мы много ездили верхом по окрестностям, играли со своими лошадьми, и очень быстро между нами и нашими четвероногими друзьями установились дружеские отношения. Мы с братом Жаном-Франсуа были большими любителями спорта, немного занимались и каскадерской работой, нам очень нравилось выполнять на наших лошадях трюки, пустив их карьером в поле. Потом у нас появилась идея составить из наших трюков спектакль и показать в окрестных деревнях. С тех пор конные спектакли стали нашим увлечением, которое росло все больше и больше. Нам довелось повстречать людей, у которых мы смогли многому научиться и которые нам помогли стать лучшими.

Моей большой удачей стала встреча с Магали. Увлеченная той же страстью, что и я, она многому научила меня, и прежде всего Высшей школе, ставшей для меня базой во всем, даже в дрессировке на свободе. Вместе с Магали мы создали свою шоу-конюшню, составленную из великолепных лузитано, выращенных на ферме ее родителей. В дальнейшем нам много дали встречи со знаменитыми конниками, такими, как Карло Пинто, тренером по выездке – это благодаря ему Магали увлеклась этой непростой дисциплиной. Потом нам довелось общаться с испанским мэтром высшей школы доном Мануэлем Видри – он участвовал в создании Королевской андалузской школы верховой езды в Хересе. Мы имели честь и счастье целый год работать под его наблюдением во время подготовки спектакля в Санто-Доминго.

В США мы встретились с Корки Рэндолом – это он подготовил лошадь, исполнявшую главную роль в фильме «Черный жеребец». Корки Рэндол показал мне, что такое настоящая дрессировка на свободе. Я тогда не говорил по-английски, но быстро понял, что язык конников интернационален. Этот человек поразил меня своим знанием лошади, опытом и великолепной техникой дрессировки. Такое не найдешь нигде, только в старых цирковых династиях... Но в цирке меня всегда смущало ограниченное пространство арены. Корки Рэндолл продемонстрировал мне работу с лошадьми на полной свободе. Может быть, это выглядит не так технично, как в цирке, но это очень впечатляет.

Но прежде всего мы с братом многим обязаны своим родителям, которые позволили нам найти свой путь в отношениях с лошадью. Они научили нас любви и уважению к лошади. Это было самым важным – научиться понимать лошадей, их чувства и мысли, прежде чем начать получать медали в соревнованиях. Они научили нас, как мягкими методами объяснять лошади, что от нее требуется, обходиться без грубости, пытаясь понять своего партнера. Кроме того, отец очень любил театр, искусство.

– Ваш брат тоже стал знаменитым дрессировщиком лошадей...

– У меня и моего брата в работе много общего, я думаю, в ее основе лежит один и тот же фундамент, заложенный нашим отцом.

Потом, у нас сходный образ мыслей, и мы росли вместе до двадцати лет, так что мы друг на друга очень влияли. Что интересно, наши дороги с тех пор разошлись, и мы редко говорим друг с другом о работе, но когда я вижу Жана-Франсуа на арене с его кобылами, у меня иногда появляется ощущение, что я вижу самого себя. Мы с братом очень близки, очень уважаем друг друга и восхищаемся друг другом.

Основа нашей методы – игра и то удовольствие, которое она привносит в работу с лошадьми. Наши с ними отношения основаны на уважении и любви.

Небольшая разница между мной и братом заключается в том, что он работает с кобылами, а я выбрал жеребцов. Я часто говорю себе, что Жан-Франсуа сделал правильный выбор, потому что с жеребцами не обходится без конфликтов, и это создает дополнительные проблемы, но в то же время я вижу, как эффектно они выглядят в шоу со своими длинными развевающимися гривами.

– Расскажите о своих лошадях.

– Мне очень импонирует мощь, равновесие иберийских лошадей, их желание идти на контакт. У нас на конюшне пятнадцать лузитанских жеребцов, все выращены в заводе родителей Магали. С этими лошадьми очень приятно работать, ведь они очень чуткие, и каждый из них – личность. Они быстро схватывают, но с ними нужно быть вежливым – ведь они ребята с характером, к тому же жеребцы. Семь из них работают дрессировку на свободе, остальные «занимаются» выездкой. Трое «владеют» высшей школой, а Дао – вообще лошадь уровня Большого приза. У них с Магали потрясающее взаимопонимание. Дао вообще выдающаяся лошадь, он признан одним из лучших представителей породы.

Я люблю всех лошадей, с которыми работаю, каждая из них по-своему очень одаренная. И уже от меня зависит раскрыть их способности и показать с выгодной стороны то, что мои лошади могут мне предложить. Всегда так трогательно видеть их головы, поворачивающиеся в мою сторону, когда я иду по конюшне, приветствующие меня и ожидающие ласки. Или когда на пастбище они бегут ко мне, чтобы я поиграл с ними. Мы проводим вместе действительно прекрасные мгновения. Это единение, эту привязанность между нами я стремлюсь показать во время спектакля в большей мере, чем техническую чистоту исполнения трюков. Мне хочется, чтобы зрители видели те знаки любви и признательности, которыми мои лошади одаривают меня, даже если трюк исполнен не так хорошо, как мне хотелось бы. Я предпочитаю пожертвовать красивым трюком, чем испортить отношения с лошадью.

– Как выглядит подготовка лошади-артиста?

– В среднем мы готовим лошадь к спектаклю три-четыре года. Около двух лет нужно, чтобы заложить базу в ее подготовке, которая будет служить ей всю жизнь, это самое ответственное время, стадия, которой необходимо уделять большое внимание. Потом переходим к более специфической подготовке: работе на свободе, в руках, базовой школьной работе на расслабление. Чтобы «довести» хорошую лошадь до высокого профессионального уровня, нужно еще года четыре-пять, это если все складывается хорошо и лошадь талантлива. В соответствии с наклонностями лошади выбираем ей «профессию»: дрессировка на свободе, высшая школа или и то, и другое сразу.

Мы играем на характере лошади, пытаемся помочь раскрыться ее личности – это очень оживляет номер; когда у лошади есть возможность самовыражаться, результатом бывают очень забавные импровизации. Например, Аэтес обожает касаться губами моей щеки, когда я навещаю его вечером, он может так стоять несколько минут, это даже стало для него своеобразной наградой за хорошо исполненный номер во время репетиций. Во время спектакля это выглядит очень трогательно – когда, выполнив упражнение, эта махина подбегает ко мне и прилипает своим огромным носом к моей щеке. А ведь я его этому никогда не учил, но это стало одной из наших привычек. А еще он любит выполнять трюки в компании других лошадей – ведь он чувствует, что ему отдается предпочтение. К примеру, я прошу трех лошадей сделать «свечку». Он же срывается с места, убегает вглубь манежа, залезает на свой куб и делает на нем великолепную стойку. Самое смешное, после спектакля люди с восхищением спрашивают: как вам удалось сделать такой оригинальный номер? Я отвечаю, что это наш маленький секрет – мой и моих лошадей.

– Что самое сложное в вашей работе?

– Главное в дрессировке на свободе жеребцов – это уследить, чтобы они не дрались во время выступлений. Нужно всегда быть начеку, чтобы вовремя пресекать конфликты. В то же время мне важно, чтобы лошади были счастливы и получали удовольствие от работы. Они не должны испытывать никаких стрессов, они должны выходить на сцену спокойными, так как у жеребцов стресс вызывает агрессию, а в такой ситуации концентрация внимания невозможна. Мне пришлось начать с того, чтобы научиться контролировать свои собственные эмоции, больше года я занимался со специалистом по йоге, кроме того, мы делаем нашим лошадям расслабляющий массаж, изобретенный Линдой Теллингтон-Джонс. И это дает очень хорошие результаты.

Лошадь готова работать на свободе, когда она полностью доверяет человеку, когда она понимает значимость того, что она делает, и когда то, что от нее требуют, не внушает ей страха; напротив, это должно приносить ей удовольствие. Такой подход требует много терпения, многое приходится пересматривать, и к каждой новой лошади нужно адаптироваться заново, искать свой подход.

В работе с лошадьми необходимо уметь ждать. Ждать, чтобы лошадь созрела психологически для выполнения ваших требований. Любое форсирование обучения, насилие разрушит доверие. К тому же нужно четко соблюдать грань, за которую лошадь не должна переступать. Если лошадь исполнила какой-то свой любимый трюк без моей команды – что ж, ей так захотелось, не будем на этом заострять внимание. Теперь я ее подзываю, и она должна ко мне подойти. А вот если лошадь не приходит на мой зов – это серьезно, это сигнал, что я теряю над ней контроль.

– Когда-нибудь все кончается, в том числе и карьера самой талантливой лошади... Что ждет ваших лошадей в старости?

– Мы многим обязаны нашим лошадям – деньги, которые мы имеем, мы заработали благодаря им. Так что мы приобрели землю, чтобы устроить на ней конюшню и пастбища, где наши «пенсионеры» могли бы получить достойный заслуженный отдых, а некоторые – и оставить потомство. Каждая лошадь, с которой мы работаем, становится членом нашей семьи, и мы стремимся окружить каждую из них любовью и заботой.

Кстати, старую лошадь нужно выводить из спектакля с осторожностью, так как резкая смена образа жизни может сказаться на ее настроении и состоянии. Нужно продолжать легкую ежедневную работу, чтобы лошадь не потеряла форму. Я побоялся взять нашего жеребца Темпладо с собой в США, сочтя, что он староват для такого дальнего путешествия и будет слишком уставать при переездах. Решили оставить его во Франции, вместе с его братом Аморозо, которому шел 23-й год и который уже год был «на пенсии». А через два месяца нам звонят и сообщают, что Темпладо стал очень грустным – это наш веселый и игривый Темпладо! Мы решили привезти его в Штаты. Когда я его увидел, мне показалось, что жеребец постарел лет на двадцать в один момент. Он не играл, его шерсть не переливалась, как раньше. Но когда он снова оказался среди своих братьев, снова смог играть с ними, он стал прежним Темпладо, каким я его знал. Он, конечно, делает в спектакле гораздо меньше, чем раньше, но у него такой счастливый вид, вы бы видели, как он старается на арене!

– Как Вы относитесь к спорту?

– Я люблю спорт за то, что это всегда вызов твоим возможностям, и за то, что он требует от профессионала высокой техники. Однако что я люблю в нем меньше – в спорте мало возможностей для оригинальности, творчества. Я люблю рисование, скульптуру, музыку. (Фредерик украсил стены конюшни портретами любимых лошадей. Ведь перед тем как заняться конными спектаклями, он чуть было не выбрал совсем другую музу: окончив школу, он отправился учиться в академию искусств в Валансе. – Прим. авт.) Так что работа над спектаклями приносит мне огромное удовольствие – ведь это тоже искусство. К тому же я думаю, что в моей работе есть возможность «отправиться в неизведанные земли» и специализироваться в необычных направлениях, как, например, дрессировка на свободе жеребцов, или исполнение высшей школы на лошади, на которую «надет» только ремешок, висящий на шее. Здесь есть место самым разным стилям езды. А в спорте, особенно на высшем уровне, ценится качество работы, опыт и профессионализм. Магали – большая поклонница выездки, любит соревнования, со своим жеребцом Дао она выступала в Среднем призе II, в Большом призе и надеется продолжить выступать по возвращении в Европу.

– Что Вы думаете о системе Пата Парелли?

– Метода Пата Парелли – руководство для всех, кто хочет построить доверительные отношения со своими лошадьми, она учитывает психологию и особенности лошади. Но для меня она не очень подходит – слишком она «книжная», я же в общении с лошадьми, как и с людьми, предпочитаю больше доверять своим инстинктам. По-моему, в работе с лошадью важны психология и чувство меры, а их вряд ли можно свести к серии упражнений. Однако преимущество методы Парелли в том, что она изменила образ мыслей многих людей, и я думаю, что многие нашли себя в ней.

Высказывание Пата Парелли о том, что будущее спорта – это natural horsemanship, мне кажется несколько претенциозным, но все же я надеюсь, что конный мир будет развиваться в сторону более мягких методов работы с лошадьми, основанных на уважении к ним, и что главной целью всадника уже не будет только спортивный результат, а жизнь лошадей станет более счастливой, с простором полей, общением с сородичами, спокойной работой, приносящей удовольствие.

...Когда верстался номер, «Кавалии» уже рукоплескал Сиэтл. Путешествие Фредерика Пиньона и Магали Дельгадо продолжается, пожелаем же удачи этим вестникам истинной любви к лошади!

подготовила Елена Дмитриева

Фото из архива Фредерика Пиньона и сайта www.cavalia.net