И почему им так нравится Автограф? Сколько лет существует наша конюшня, а эта загадка все не дает мне покоя. Спору нет, он очень породист. В родословной такие имена - знатоки только облизнутся: цвет западноевропейской скаковой элиты. По документам он проходит как тракененский, племенное свидетельство за всеми подписями и печатями дает Автографу высшую оценку - “класс элита”.
Но документы мы достаем редко, а Автограф перед глазами каждый день - большущий, грубоватый по конституции. Красота и гармония форм с годами значительно поблекли. За неповоротливость в деннике свои в сердцах поругивают его “автобусом”, а то и “бегемотом”. Ну нет в нем изюминки, нету! И масть у него неброская, караковая; и отметин ярких - звездочки или там проточины - не имеется, только годы посеребрили виски.
И все же за что тогда любят мои всадники Автографа? Вот опять торопятся, проскакивают мимо, вежливо шаркнув ножкой, и уже раздается в раздевалке очередной вопль: “Кто последний на Автографа?” Ну что ж, попробуем разобраться.
Начало
 |
Автограф всхрапнул и, как тайфун, сметающий все на своем пути, ринулся на обидчиков. |
“Гляди, какую лошадь прикупил! Красавец!” - радостно гудел у меня над ухом местный арендатор. Его просто распирало от гордости: приобретение считалось удачным, так как конь был породистым и купленным за бесценок по знакомству из конной милиции. Прислушиваясь к шуму, доносившемуся из кособокого сарайчика, в котором по виду могла поместиться от силы пара свиней, я раздумывала - на что же похож конь, так неожиданно входящий в мою жизнь?
Надо сразу сказать, что нас с мамой привела сюда чистая случайность. Петрович, купивший коня, чтобы пасти на нем стадо, прослышал о соседских дачниках, умеющих обращаться с лошадьми. Откликнувшись на просьбу о помощи, мы теперь уныло стояли перед кошмарной развалюхой, думая, что в деревне все-таки не имеют никакого представления о разнице между породистым спортивным конем и рабочей лошадкой.
Первое, что я разглядела в затхлой темноте сарайчика, была просто огромная лошадиная морда. “Как же вы его сюда втиснули?” - охнула я. “Войти-то вошел, а вот обратно выволочь третий день не могу”, - почесал в затылке Петрович. Прекрасно! А мы-то, оптимистки, седло притащили, уздечку...
Когда я, после долгих раздумий на пороге, пролезла в импровизированную конюшню, лошадь радостно уткнулась носом мне в руку - скучно тут, мол. На меня глянули задумчивые, но, несомненно, доброжелательные глаза. Ну что ж, смелого, как поется в песне, штык не берет, правда, про лошадиные копыта там ничего не говорилось.
Поседлав коня, мы медленно двинулись к выходу, приговаривая: “Гулять, мальчик, гулять”. Автограф решительно ломанулся следом, и, своротив дверцу с петель, наша компания вывалилась на пятачок между сараями, сразу утонув по щиколотку в жидкой грязи...
В конце первой проездки с Автографом произошел конфуз, который и решил его дальнейшую судьбу. Когда мы уже заканчивали работу, на нашу сторону луга, грохоча копытцами по мосткам, примчалось стадо телят. В этот миг огромный конь подо мной решил, что враг пошел в атаку. Мне удалось доказать Автографу, что тревога ложная, примерно в километре от места происшествия. С позором мы потрусили обратно. (Только позже мы привыкли, что если в недрах этой головищи рождается что-то похожее на мысль, выбить ее оттуда чрезвычайно сложно.)
Горю и разочарованию Петровича не было предела. Сразу было видно, что он поставил на породистых тракенах большой-большой крест. Вот так никудышный Автограф перебрался жить к нам, а в сарае Петровича вскоре поселился толстый приземистый деревенский меринок.
И за, и против
Почему настоящему коннику сложно бывает принять однозначное решение “за” или “против” определенного коня? Да потому, что сложна и противоречива натура породистой лошади, глубоки и древни ее психологические связи с человеком. Хотите понять это животное - соберите все “за” и “против” воедино, да так и примите его в свое сердце.
Автограф очень умный. Слово “очень” я бы квалифицировала как перебор, но что он не совсем уж валенок, это точно. Природная флегматичность несколько тормозит его мыслительный процесс, но если уж ход тягучих размышлений коня совпал с вашими, то в любой ситуации, даже самой критической, Автограф не подведет.
Однажды субботним вечером я решила взять нескольких ребят в лес на прогулку. Не знаю, что меня заставило сесть тогда на Автографа. Наверное, обо мне вспомнил мой ангел-хранитель. После короткого галопа смена шагом подошла к окрестностям небольшого городка рядом со станцией. Заболтавшись с другими всадниками, я не сразу заметила костер в лесу. Внезапно из-за кустов выскочил здоровенный парень с газовым пистолетом в руке, а следом еще двое с палками и камнями. “Ну-ка, слезайте с ваших кляч, а то хуже будет!” Я пыталась урезонить пьяных хулиганов, но один из них в ответ запустил обломком кирпича в девушку, сидевшую на Паузе. Камень сильно задел обеих, по шее кобылы потекла кровь. К этому моменту я вконец разъярилась: “Поезжайте вперед!” - крикнула я ребятам и развернула как всегда невозмутимого Автографа навстречу парням. Вот тут-то конь и показал, что понял меня и разделяет мое настроение. Он словно впитал в себя мой гнев, и управлять им стало необязательно, благо цель была прямо перед носом. Автограф всхрапнул и, как тайфун, сметающий все на своем пути, ринулся на обидчиков. Я не удерживала своего могучего помощника, для меня все вокруг смешалось: окровавленная шея Паузы, мои испуганные ребята и эти наглые пьяные рожи, перекошенные сейчас от первобытного ужаса. На них надвигалась не просто взбешенная лошадь, с раздутыми ноздрями и налитыми кровью глазами, а воплощенное возмездие. Было ясно, что конь в эту минуту вспомнил все навыки, привитые ему за годы службы в милиции, но, кроме того, он получал какое-то особенное удовольствие, снова вступая в бой. Хулиганы с воплями “Сдурела, что ли?!” кинулись в разные стороны, прячась за деревьями и стараясь увернуться от огромных копыт и оскаленных зубов разъяренной лошади. Всю дорогу домой я хвалила и успокаивала своего хвостатого милиционера, он фыркал, тряс головой и, казалось, был очень доволен собой.
В другой критической ситуации - во время угона лошадей - он единственный из наших коней разобрался в ненормальности происходящего и принял правильное решение - отфутболить неудачливого похитителя в канаву и отправиться домой досыпать.
Но существуют в поведении Автографа и моменты совершенно необъяснимой тупости, как, например, летнее купание. Лошади, измученные жарой и укусами мух, просто млеют, когда дети поливают их теплой водой из шланга, трут зудящие бока жесткими щетками. За всю жизнь Автографа в нашей конюшне нам ни разу не удалось его нормально вымыть во дворе на солнышке. Думаете, лошадка боится купаться? Да ничуть! В конюшне он позволяет себя мыть без всяких возражений, и мы вынуждены, кипя от злости, готовить ему уединенное банное место, а потом вытаскивать кучу мокрых опилок.
Автограф очень спокойный. Это с какой стороны посмотреть. Конечно, позор с телятами давно забыт. Во время работы ему можно полностью доверять. Если он вдруг потерял всадника (кстати, с такого “дивана” может свалиться только полный “чайник”), наш дисциплинированный милиционер никогда не кинется в поле оттягиваться - носиться кругами, валяться и бить задом, вместо этого он чинно встанет в смену.
Он всегда дружелюбен, причем как к людям, так и к лошадям. Хвостатых новичков мы всегда сначала знакомим с Автографом, который помогает им освоиться. Иногда, правда, его дружеская поддержка распространяется и на тазик с ароматной кашей, принадлежащий новому товарищу.
А теперь заявляю со знанием дела: спокойствие Автографа весьма обманчиво. Слава Богу, острые моменты выпадают в основном на долю сотрудников. Как-то раз после неудачного укола круп у Автографа стал сильно нарывать, из безобразной шишки величиной с кулак струйкой тек гной. Обрабатывать рану конь не давал, хотя нарыв не особенно беспокоил его.
“Будем делать наркоз”, - решила ветврач. Она сделала своему пациенту укол очень сильного снотворного, даже слегка превысив дозу для верности. И вот огромная голова опустилась почти до пола, мощное тело расслабилось, конь даже начал слегка похрапывать во сне. Врач с подозрением покосилась на его морду, глубоко вздохнула, и операция началась. Скальпелем вскрыли абсцесс, спустили гной, начали промывать и тут... здоровенное заднее копыто с треском впечаталось в стену рядом с рукой ветврача. “Да не мог он проснуться, рано еще!” - испуганно вскрикнула она. Посмотрели - спит, губами чмокает. Протянули руку к ране - новый удар, и все это не открывая глаз! Когда рискованная операция закончилась, мы уже все взмокли, а наш подопечный продолжал посапывать, изредка отмахиваясь от нас, как от надоедливых мух. Сейчас все это вспоминается с улыбкой. Автограф у нас конь спокойный, потому что захотел бы - убил.
Автограф очень послушный в езде и никогда не играет. Вот с чем я уж совсем не могу согласиться! Что-что, а радоваться жизни Автограф умеет. Как-то поздней осенью я занималась недалеко от дома в поле с двумя рысящими лошадьми и одной шаговой, которая отдыхала из-за хромоты. Темнело, на поле ложился плотный сырой туман, в котором словно плавали кони. Мы уже направлялись домой, когда Автографу пришла в голову мысль, что в конюшню проще и быстрее попасть галопом. То, что сверху есть всадник, в расчет не принималось, а я плелась сзади, с его точки зрения, слишком медленно. Он в мгновение ока снялся с места в галоп, потеряв сидящую в седле девочку на первых же метрах. Затем, опьяненный свободным движением, он даже и забыл, куда собственно собирался. Автограф растаял в ночном тумане, вторая лошадь, вдохновленная ярким примером, тоже без всадника унеслась вслед. Мчался Автограф почти с километр, потом в мозгу все отчетливей зашевелилась мысль, что в той стороне, куда он бежит, каши ему никто не даст. Конь развернулся и рысцой затрусил домой, вторая лошадь, так и не понявшая, в чем дело, поплелась за ним. Так что Автограф играет, если захочет.
Автограф легкий в общении. Это когда вы к нему с сухарями приходите. На самом деле он выработал себе некоторые жизненные правила, за которые борется с нами насмерть.
Правило №1 - не давать подтягивать подпруги при седловке.
Многие лошади не любят ощущение дискомфорта при этой процедуре и стараются напрячь мышцы, чтобы противостоять давлению. Справиться с этим можно разными способами, но, как известно, служивый люд скор на силовые решения. В милицейском полку, когда при седловке Автограф напрягался, с ним не церемонились, а просто с размаху били в живот. Мышцы на мгновение расслаблялись, и подпруги затягивались. Процесс седловки и удар прочно соединились у Автографа в мозгу и родили Мысль, а что такое Мысль у этого коня, было сказано выше.
Решение искали долго, но нашли. Седло надеваем в конюшне, не особо обращая внимание на выкрутасы Автографа (прыжки по деннику, дерганье головой, осаживание назад), но подпруги затягиваем только до того уровня, который он сам позволит. Потом выводим, придерживая седло, сажаем всадника, помощник берется за повод и начинает движение вперед. Я иду рядом и на шагу подтягиваю подпруги. Если попробовать то же самое, когда Автограф стоит на месте, он резко сдаст назад и вырвет всадника поводом из седла. Почему во время движения он дает затянуть подпруги беспрепятственно - сама не знаю.
Правило №2 - не давать себя чистить.
Некоторые лошади боятся щекотки и стараются уклониться от щетки. Автограф из их числа. Надо ли говорить, что в годы службы никто особенно не обращал внимания на его чувства, поэтому вид щетки снова ассоциировался с наказанием? Процедура чистки Автографа была следующей: подносишь дрожащей рукой щетку к животу, а сам уже готов отскочить в сторону. Успеть бы только сообразить в какую, ибо с одного бока тебя грозятся прихватить зубами (и прихватывают очень даже больно), до другого пытаются дотянуться задней ногой (этот Мыслитель в целях самообороны выучился лупить задними ногами вперед, как корова). Наказание не помогало, Автограф ждал его и был морально готов; ласка тоже не проходила, конь не верил ей и ждал удара.
Через год-другой острота проблемы притупилась (никто не бил), и мы начали потихоньку запускать на чистку всадников. Именно они и спровоцировали рецидив. Поскольку поведение великана при чистке все равно оставляло желать лучшего, дети стали постоянно подсовывать ему взятки в виде сухарей. Пока он жевал угощение, они успевали несколько раз взмахнуть щеткой, а потом опять лезли в карман. Тут наш орел и вовсе распустился. Он принялся откровенно наезжать на всадников, требуя непрерывного потока сухарей, и при этом нагло не допускал ребят до чистки, замахиваясь задней ногой (рот был занят).
Пришлось незамедлительно принимать решительные меры. Меня он знал несколько лет и не особо рассчитывал на то, что его фокусы пройдут, тем не менее этот упрямец все время пытался меня подловить. Постепенно конь смирился, но о необходимости быстрого реагирования при чистке Автографа приходится помнить до сих пор, потому что застарелая Мысль у него иногда оказывается сильнее новых уроков.
Правило №3 (последнее) - никогда без боя не сдаваться ковалю.
Возможно, эта ситуация опять была спровоцирована в конной милиции, а может, зародилась еще в конезаводе. Ведь от того, какие руки будут приучать жеребенка к расчистке и ковке, напрямую зависит его судьба.
Автографу не повезло. Он попал в равнодушные грубые руки и стал рассматривать коваля как врага. Чем дольше он сопротивлялся, тем сильнее его били, и он опять начинал защищаться. Получался замкнутый круг.
Мы очень долго искали коваля для Автографа. Первый был парнем жестким и без эмоций. Он расчистил коня, но как при этом все мы остались целы, я не пойму и по сей день.
Со вторым ковалем нам повезло. Он работал чисто, терпеливо вел себя с лошадьми, никогда не кричал на них, ни разу не ударил. Но, несмотря на все эти волшебные качества, Автограф оказался для него крепким орешком.
Со временем ковалю пришлось уехать в другой город. Перед отъездом он обучил своему нелегкому ремеслу нашего тренера Володю. Тот знал Автографа уже несколько лет, поэтому сразу запасся терпением. Помучившись с упрямым конем годок, он неожиданно удивил нас, найдя нетрадиционное и весьма эффективное решение проблемы. Володя, всегда имевший задатки ловкого бизнесмена, предложил: “Может, просто сдадимся ему? Пусть выставит свои условия, назначит цену...”. И Автограф пошел на сделку: расчистка в обмен на овес. Теперь мы выводим Автографа после работы во двор, Володя просит его дать ножку, и как только тот выполняет просьбу, перед его мордой возникает таз с овсом. Выдернул ногу - нет таза, словом, рыночные отношения. Конечно, во время расчистки обжора съедает раза в два больше, чем получил бы в деннике, но результат важнее всего.
...Кучка детворы деловито семенит мимо меня на конюшню угостить лошадей сухариками после работы. Наугад вылавливаю одного, совсем новичка. “Кто из коней тебе больше всех нравится?” - (Робко) “Автограф”. Ну вот, опять! “А почему?” - “У него такие большие губы. Сухари захватывает все сразу и аппетитно хрустит”. Вот и пойми их. Может, вы скажете, почему у меня очередь на Автографа?
::author::
Рисунок Юрия Станишевского
