Каприоль по-русски, или Невероятные приключения липпицианов в России

"Внимание, уважаемая публика! Сейчас вы увидите уникальный трюк - "летающая лошадь"!" - в голосе шпрех-шталмейстера явственно слышатся нотки гордости, еще бы, есть, чем удивить Самарскому цирку даже пресытившихся зрелищами столичных гостей! Тем временем музыка стихает, и на арене появляется некрупный гнедой жеребец. Сделав несколько подготовительных прыжков на месте, он стремительно взмывает вперед и вверх, а затем на полутораметровой высоте резко отбивает задними ногами. Зал восторженно ахает. Это сложнейший элемент высшей школы верховой езды, венец подготовки "школьных" липпицанов и андалузцев! Но удивительнее всего то, что жеребец, с таким блеском исполнивший каприоль, - американский рысак!

Чтобы разобраться в этой удивительной истории, надо вернуться на много лет назад в конноспортивную секцию на Самарском ипподроме, где впервые встретилась с лошадьми Наталья Балакирева, женщина, давшая крылья "летающей лошади"...

"Перед тем, как начинать репетировать с лошадью какой-либо элемент, я всегда его пробую на себе, как бы влезаю в лошадиную шкуру. Я сама пытаюсь выполнить трюк и при этом смотрю, какие мышцы работают, какие растягиваются, на какие приходится основная нагрузка...".

Путь к себе

Конным цирком Наташа заинтересовалась еще в школе. Ей посчастливилось увидеть гастроли знаменитой труппы Ирбека Кантемирова, так что после окончания десятилетки она недолго думала о том, куда пойти в поисках работы. Дальнейшая ее жизнь была полна удивительных случайностей, которые будто направляли судьбу девушки в нужное русло, чтобы она не разминулась со своим призванием.

Начинала свой путь в цирке Наталья у великого мастера дрессировки Бориса Манжелли. Это само по себе было счастливым случаем, но судьба этим не ограничилась. Однажды во время репетиции с лошадьми Манжелли случайно задел Наташу кончиком шамбарьера. Для такого опытного артиста это была удивительная неловкость. Наташа тогда не на шутку обиделась на мастера - глаз распух и болел просто ужасно. Но Манжелли позвал девушку в гримерку и негромко, почти ласково сказал: "Не обижайся, ты теперь у меня меченая". И сегодня небольшой шрамик напоминает талантливой дрессировщице Наталье Балакиревой, что случайностей не бывает... Наташе также посчастливилось работать и у других настоящих мастеров. Будучи служащей по уходу за животными, а в последствии и берейтором, она стремилась почерпнуть у них как можно больше знаний и опыта. К мысли о самостоятельной карьере ее подтолкнули слова немецкого артиста-дрессировщика Сони Франкелло, с которым она встретилась во время зарубежных гастролей. Он долго наблюдал за ее работой, а потом спросил: "Почему ты все это делаешь только для кого-то, а не выступаешь сама?" К этому историческому моменту у Натальи был уже приличный стаж работы с лошадьми - восемь лет в спорте и десять в цирке. Но цирковые артисты - особая каста, тем более в элитном конном жанре. Человеку со стороны пробиться туда очень трудно. И все же Наталья твердо решила доказать, что достойна быть принятой в этот круг избранных.

- Американский рысак Бег, - рассказывает Наталья, - достался мне "по наследству" от Леонида Кривых. До этого он поработал в нескольких номерах и к моменту нашей встречи стал для дрессировщиков обузой - посредственная лошадь, с сорванной нервной системой и кучей разнообразных болячек, к тому же еще некрасивая и злобная. У меня в то время уже была своя лошадь - русский рысак Сони, но он был еще слишком молодым для манежа.

К сожалению, Бег часто болел, поэтому трехлетнему Сони пришлось срочно включаться в работу. Наталья и по сей день не может себе простить, что приходилось давать молодому коню такие большие нагрузки, ведь в три года он уже выполнял сложнейшие элементы высшей школы.

"Я считаю, что если найдешь с лошадью общий язык, ее и дрессировать-то не нужно - останется только доступно объяснить, что от нее требуется, и она сама все сделает. Важно достичь с животными взаимопонимания, и тогда они сами захотят помочь человеку...

Когда же речь идет о более сложных трюках, таких, как элементы высшей школы и школьные прыжки, то здесь важно тщательно, не спеша подготовить лошадь физически для исполнения этого трюка, натренировать специальными упражнениями задействованные при его исполнении группы мышц. Чем лучше будут условия для животного, чем качественнее подготовка, тем легче ему будет выполнить сложный элемент".

Самарские липпицаны

Под звуки чардаша на арену выплывает (иначе не скажешь!) четверка белоснежных коней. По команде дрессировщицы они кружатся в вальсе, переступают передними ногами по бордюру манежа, меняют направление движения, садятся и ложатся, словом, выступают так красиво и гармонично, что публика восторженно аплодирует им. Если бы люди в зале знали историю этих лошадей, они бы хлопали стоя...

Судьба была неласкова к четвероногим артистам. А начиналось все очень празднично и красиво, когда в 1990 году молоденьких липпицанов приобрели для номера народного артиста СССР Юрия Ермолаева. (До сего дня Ермолаев остается одним из самых блистательных дрессировщиков в мире, его конные номера и спектакли, такие как "Штрауссиана", "Русская березка" и "Гусарская история", стали уже классикой отечественного циркового искусства). Но знаменитому дрессировщику пришлось на время уехать из страны, а лошади остались. К сожалению, бедные липпицаны так и не дождались тогда возвращения Ермолаева, и их передали другому артисту. Вероятно, этот период своей жизни кони и теперь вспоминают с содроганием, как страшный сон. Артист, к которому они попали, занимался джигитовкой и подхода к чутким липпицанам так и не нашел. Эти умницы, самой природой созданные для высшей школы верховой езды, были превращены в гимнастический снаряд для "джигитов". Лошадей гоняли до полного изнеможения, так что бедняги даже не могли есть после работы - падали от усталости. А следы жестоких побоев и сегодня еще видны на гладких белоснежных шкурах коней.

К сожалению,испытания для липпицанов только начинались. В конце концов "джигит" плюнул на "тупых и бесперспективных" животных и бросил их, прямо во время гастролей по Японии. Оттуда никому не нужных коней переправили морем во Владивосток. Возможно, именно их заброшенность и объясняла способ транспортировки лошадей: их засунули в трюм и везли больше суток без сопровождения, при этом им, видимо, связали ноги корабельными снастями, так что теперь шрамы украшали не только их тела, но и ноги. Словом, на несчастных животных поставили крест. Липпицанов спасла случайность: сюжет об их жуткой судьбе был показан по телевидению, и тихо выбраковать лошадей на мясо не получилось...

Наталья была тринадцатым по счету дрессировщиком, которому предлагали брошенных животных. Ей сказали: "Возьми хотя бы пару". Но она не смогла подписать двум другим смертный приговор - и взяла всех.

"Это было ужасное зрелище. От прежнего их великолепия практически ничего не осталось! И это были липпицаны, к которым в детстве я мечтала хотя бы прикоснуться! Когда мы впервые вывели их на манеж, они начали носиться, как безумные, ничего не видя и не слыша. Лишь через полгода удалось их немного успокоить, но всю работу пришлось начинать с нуля...".

Ученица Ермолаева

О работе на свободе Наталья имела очень приблизительное представление и поначалу была в большой растерянности. Но начальство свысока посоветовало: "Ты репетируй, лошади сами вспомнят". Когда Балакирева пересказала это напутствие Юрию Ермолаеву, мэтр хмыкнул: "Вспомнить-то они, может, и вспомнят, только ведь все равно никому не скажут. Ими же управлять надо...". Маститый дрессировщик не отказал молодой коллеге в советах, и дело пошло на лад, хотя проб и ошибок было немало.

"Юрий Михайлович спрашивал меня по телефону: "Как ты делаешь этот трюк?" Я рассказывала. Он выслушивал и говорил: "Знаешь, я это делал по-другому: так-то и так-то... Но ты попробуй по-своему - может, так тоже можно". Он никогда не давил на меня своим авторитетом, не навязывал своих решений. Он меня только направлял, подсказывал. И только видя, что я иду по неправильному пути, он предостерегал меня: "Нет, Наташа, это тупик, так точно не получится - я уже эти ошибки делал". Ермолаев мне говорил: "Ты все равно все должна пройти сама". Ведь ощущения, восприятие у каждого из нас индивидуальны, и дрессировщику важно найти свои методы, свой подход к лошади".

"Моя семья..."

Работы было всегда немало. "Мне очень повезло с родными людьми, разделившими с мной все трудности жизни". Муж Балакиревой, акробат, прикипел к лошадям всей душой, он теперь уверенно говорит, что своих родных лошадей они никогда не бросят. А дочка Надя помогает маме с семи лет. Самым страшным наказанием для девочки было отлучение от конюшни. Обычная цирковая семья? Возможно. Только в нее входят еще два рысака, четверо липпицанов, семилетний пони Фунтик и кавказская овчарка Никита. Фунтик, кстати, тоже выступает на манеже ничуть не хуже своих более крупных "коллег" - а ведь дрессировать пони особенно сложно.

"Битьем вообще от животного ничего не добьешься - оно начнет сопротивляться или замкнется в себе и перестанет реагировать на интонации. Конечно, совсем без наказания обойтись трудно, ведь это работа, надо показывать результат. Но ведь наказание - это не обязательно удар хлыстом. У меня, например, если кто-то из лошадей при выполнения трюка схалтурил, то все получат морковку, а он - нет. А самое большое наше наказание - повторение неудавшегося элемента. Как правило, достаточно повторить один раз -лошади очень сообразительны, да и остальным вовсе неохота страдать из-за одного недотепы, они ему быстренько объяснят, что к чему. А стек, хлыст, шамбарьер служат только для тушировки и подсказки".

О дрессировке и не только

"Что нужно для работы с лошадьми? В первую очередь - терпение. У лошадей есть свой "переходный возраст" - где-то с четырех до семи-восьми лет. До четырех лет они, можно сказать, еще дети, но потом начинается формирование характера, и надо четко отдавать себе отчет, что в этот период их действия порой от них не зависят. Так вот, надо суметь не сломать лошадь до четырех лет, переждать "трудный период" до семи лет, и тогда в старшем возрасте лошадь раскроется во всей красе и полноте своих возможностей.

Испанский шаг

В высшей школе большое внимание уделяется работе в руках, на вожжах - то, чем совершенно необоснованно пренебрегают в спорте. Ведь в руках можно начинать работать и с совсем молодой лошадью, когда ее еще нельзя перегружать".

Наталья удивляется, слыша от некоторых спортсменов: "Ах, эта лошадь уже старая - ей уже пятнадцать лет". Ведь это самый плодотворный период в жизни лошади, кульминация ее возможностей! Ее липпицанам от 16 до 21 года, и они в прекрасной форме. Бег, рысак, который делает каприоль, разменял третий десяток.

Вообще, лошади в цирке живут очень долго. Рекорд долгожительства установил Дружок, любимый конь Юрия Михайловича Ермолаева: он прожил 35 лет и пал прямо на арене. Дружок умел практически все. Это он показывал тот знаменитый номер, когда Ермолаев подавал команды, сидя в зрительном зале, а конь исполнял их на арене. Кстати, Дружок "привез" Юрию Михайловичу и спортивные достижения. Тогда артисты цирка были обязаны выступать на соревнованиях - и они выступали так, что становились чемпионами.

В спорте же, к сожалению, часто торопятся получить результат, даже если лошадь к нему еще не готова, выжимают все соки из молодого коня, не заботясь о том, что к 10-15 годам он действительно превратится в развалину.

"Больше всего лошади страдают от недоучек, которые нахватались по вершкам и уже считают себя знатоками. Неопытный новичок не будет зря наказывать лошадь: получится чуть-чуть - он и этому рад. Настоящий профессионал тоже никогда не будет жесток и излишне требователен к своему четвероногому партнеру: он чувствует каждую мелочь, понимает причины неудач. Впрочем, и людей наших винить как-то не всегда правильно: им и учиться-то часто не у кого. Я тоже в свое время наделала немало ошибок. Уверена, многие способны со временем, с опытом изменить свое отношение к лошадям, понять свои ошибки. Только вот время уходит...".

Жизнь титулованных особ

"Самарская" четверка - наверное, чуть ли не единственные в России представители старинной породы, на протяжении веков составляющей гордость Австро-Венгерской монархии. Конвенста-но, Плуто, Фавори, Силвашварад - "паспортные" клички говорят об их принадлежности к одной из самых голубых конских кровей Европы. Каждый из четырех липпицанов - яркая индивидуальность. Наталье пришлось искать особый подход к каждому из их сиятельств: Графу, Барону, Герцогу и Принцу.

Например, Граф - лидер на манеже. Он всегда желает идти головным. Сколько раз пробовали перестроить лошадей по-другому - Граф невозмутимо останавливался и ждал, когда остальные подтянутся и станут следом за ним.

Другой липпицан, Принц, наотрез отказывался ложиться - уж очень незащищенной чувствует себя лошадь в этом положении. Мучились-мучились с ним, бедный конь аж передние ноги себе до крови сбил. Пришлось отстать от него на пару недель. Когда липпицана вновь вывели на манеж, Наталья вся внутренне сжалась, ожидая продолжения безнадежной эпопеи. А он взял и... лег сам, как будто всю жизнь только этим и занимался!

"В нашей липпицанской четверке имеется и свой "двоечник" - Барон, мы его любя зовем "наш тупенький Боря". Ему труднее всего вспоминать элементы из давно не работанной программы. Вот я недавно опять мучились - и так объясняли, и эдак - не понимает! И вдруг на его морде появилось такое изумленное выражение! "Мама! Я вспомнил! Я понял, чего ты так долго от меня добивалась!" И четко выполнил элемент".

Зачем лошадям такой цирк?

"Нашим лошадям памятник нужно ставить! Сколько они вынесли, сколько пе-э режили!" - как это ни печально, Наталье и ее четвероногим артистам приходится в буквальном смысле слова бороться за выживание. Даже гурты для липпицанов были сделаны из пожарных шлангов. Да и сейчас ситуация не намного лучше. В цирке нарушаются нормы перевозки и работы лошадей. Удобные опилочные манежи остались в далеком прошлом. А лошади вынуждены работать в лучшем случае по бетонному полу, покрытому жесткой резиной, в худшем - по покрывающему его скользкому ковру. Отсюда - травмы и заболевания. Особенно не позавидуешь липпицанам, которые ложатся на этот пол на репетициях и представлениях. А ведь цирковые лошади практически не видят больше ничего, кроме манежа и конюшни. Они лишены самого главного - свободы. "Мы так и зовем их - наши зеки!" - говорит с болью Наталья.

Словом, отечественный цирк, гордостью которого в течение многих десятилетий были конные номера, предал лошадей и будто забыл об их существовании. Печально, ведь от этого проигрывают и зрители! А как же символ цирка на Цветном - две вставшие на дыбы лошадки?

"Время идет, уходят мастера старой школы. А я все чаще спрашиваю себя, нужно ли вообще кому-нибудь в России то, что я знаю и умею? Экономические потрясения и равнодушная позиция Росгосцирка поставили конный жанр на грань исчезновения. Экономия на условиях жизни и работы артистов и животных, желание получить быструю прибыль, ничего не вкладывая, бесконечные убийственные переезды, чиновничий произвол сводят искусство на нет. И все же хочется верить, что в конце концов все изменится к лучшему и прекрасные традиции русского конного цирка возродятся".

Вместо эпилога

Когда говоришь с артистом, постоянно ловишь себя на мысли, что люди искусства очень любят употреблять местоимение "я". Наталья Балакирева как никто другой имеет право на использование этого короткого слова. Она могла бы сказать: "Я всего добилась сама! Я спасла липпицанов и сделала из них артистов! Я обучила рысаков премудростям высшей школы!" Только этого вы не услышите....

::author::

Фото Натальи Костиковой