На днях на одном из центральных телеканалов прошел сюжет, посвященный конноспортивному комплексу Московской сельскохозяйственной академии им. К.А.Тимирязева. Манеж Тимирязевки является одной из притягательных точек академии, в нем же располагается кафедра коневодства. По сути, академия имеет редкую, возможно, даже уникальную возможность – обучать своих студентов-зоотехников и ветеринаров на живых лошадях, давать им прикоснуться к реальному миру лошади уже в стенах вуза. Но в телесюжете звучали буквально ошеломляющие новости: конноспортивный комплекс скоро прекратит свою работу, якобы для реконструкции, а на самом деле конюшню снесут, лошадей куда-то то ли выселяют, то ли вообще списывают, а дальше вообще непонятно что – но ясно, что всё похерят. Как похерили уже, мол, тимирязевский виварий и стадо учебных коров. Следующие поколения студентов будут учиться, не видя живых лошадей, на плакатах. Неужели всё так ужасно? Такая потеря действительно была бы крайне неприятной, и мы решили информацию уточнить.
Во-первых, уже опубликован ответ ректора Тимирязевки по этой теме, его можно почитать здесь: https://vk.com/wall-116412486_23163. Надо сказать, он звучит здраво и логично. Реконструкция комплексу действительно необходима, говорится там, лошадей на мясо сдавать никто не собирается, речь идет только о том, что не продлеваются договоры с арендаторами – то есть частниками, которые пользуются в академии услугами постоя. Арендаторских, то есть частных лошадей там 31, принадлежащих академии 24. Планируется масштабная реконструкция комплекса, в том числе снос старой деревянной конюшни, находящейся в аварийном состоянии, для чего ее надо освободить, а принадлежащих академии лошадей перевести в конюшни при манеже. То есть логично, что частникам придется съехать – иначе как проводить реконструкцию? Это нормальная ситуация – все-таки именно владелец распоряжается конюшней, решает, что и как в ней реконструировать, ремонтировать и т.д.; в конце концов, он несет за подотчетные объекты ответственность. А арендаторы – лишь пользователи определенных услуг..
Но самый главный и логичный аргумент – ведь в сюжете говорится о конном спорте, а он не относится к сфере деятельности академии. Тимирязевка не выпускает тренеров и берейторов, для этого есть другие учебные заведения. Тимирязевка готовит зоотехников и ветеринаров. В учебные планы входит изучение на живой лошади анатомии, различных особенностей экстерьера, обучение основным манипуляциям (например, брать кровь на анализ). Выступления на соревнованиях и завоевание призов в этот перечень не входят – это, конечно, приятный и хорошо работающий на имидж вуза, но факультативный бонус.
Но может быть, не всё так просто? Ведь в телесюжете тренер говорит о том, что для занятий используются частные лошади, что это как раз тренерский состав здесь выступает бескорыстным помощником академии, чуть ли не спонсируя занятия студентов. Но вот мнение эксперта, видевшего организацию учебного процесса в наиболее престижных зарубежных учебных заведениях: «Вы думаете, там большие конюшни при конных вузах? Вовсе нет. Это может быть вообще одна-две-три лошади. Вот пример использования лошади в учебном процессе. Прямо на лошади, на шерсти рисуется краской расположение важнейших костей и мышц, лошадь приводят в демонстрационный зал. Чтобы наглядно увидеть, например, как работает ее тело во время движения, этого более чем достаточно». То есть не полсотни голов, а две-три. Лошадь в программе обучения зоотехника – это живая модель, а не спортивная единица.
Даже с поправкой на то, что в Тимирязевке действительно так сложилось, что существует полноценная конюшня, это традиция академии – но ведь ее направление не должно быть специализированно спортивным. В принципе, логично выглядят и упомянутые в ответе ректора покупки академией новых лошадей (поголовье академических лошадей уже достаточно возрастное): это представители пород, которые никак не назовешь специализированными спортивными – башкирской, карачаевской, ахалтекинской. орловской рысистой; исключение составляет разве что буденновец. На таком поголовье удобнее показывать разнообразие типов, а не штурмовать спортивные вершины. И какое количество таких «живых моделей» достаточно, может, как раз те самые 27?
Но вот с тезисом о том, что студентов лишают возможности обучаться на живых лошадях, как выяснилось, всё обстоит совсем плохо. Вот рассказ Ксении Багрий, окончившей Тимирязевку в 2009 году: «Уже в то время, когда я училась, нас гоняли из манежа. То есть иногда мы не могли провести запланированные практические занятия в манеже, потому что это мешало арендаторам. Верхом студенты не ездили, им даже не предлагали такой возможности. Из всех пар, что у нас были в манеже на практике, состоялась запряжка и распряжка лошади (практиковались на советском тяжеловозе Талисмане). Еще была вольтижировка на том же Талисмане, и на него надевали дамское седло – всего одна пара. Наш преподаватель Вадим Алексеевич Парфенов водил нас в конюшню, показывал пороки экстерьера живьем. И это всё, что я помю за все годы учебы. Нам преподаватель сам говорил, что сегодня в манеж не пойдем, потому что будем мешать арендаторам. То есть не арендаторы подстраивались под учебный процесс, а студенты под арендаторов!.. У меня даже конфликт с преподавателем случился на этой почве. Может, конечно, сыграл свою роль и юношеский максимализм – я сказала тогда, что из нас делают теоретиков, а не практиков.
Конечно, от старшего поколения мы слышали о том, как студенты-тимирязевцы не только изучали на конюшне то, что полагалось по плану и по специальности, но действительно ездили верхом бесплатно, даже выступали на соревнованиях – тимирязевский манеж был именно для них. У нас ничего этого не было – нас, студентов, гоняли с конюшен, поскольку мы мешали арендаторам. С нашего куса никто не занимался в манеже и не выступал на соревнованиях. В основном за студентов на соревнованиях от академии выступали арендаторы на своих лошадях. При этом все тренировки стоили денег – бесплатного ничего не было. Возможно, кто-то находил какие-то лазейки, чтобы тренироваться бесплатно, но официально об этом не говорили».
Это подтверждают и современные студенты. Например, Ирина Цыганкова рассказывает, что ее дочь учится в Тимирязевке на ветеринара, и чтобы овладеть навыками базовых врачебных процедур, ей приходится ездить за город в лошадиную ветклинику – можно представить себе, сколько времени и сил на это тратится, когда, казалось бы, вот он, учебный манеж и вот они, учебные лошади. А сколько студентов не имеют возможности договориться с ветклиникой о такой практике – то есть им реально остается изучать лошадь по картинкам. В такой ситуации завоеванные на соревнованиях кубки вряд ли заменят отсутствие занятий по специальности.
Но самое главное – состояние тимирязевских конюшен. Необходимость уже даже не ремонта, а серьезной реконструкции назрела уже очень давно. Та самая старая конюшня, которая оказалась в центре этой истории, – деревянная,ремонта в ней не было 40 лет, и она уже сгнила настолько, что что чудом до сих пор не обрушилась. В ней искрит проводка, ее эксплуатация попросту небезопасна. Основные конюшни при манеже тоже не в лучшем состоянии: там постоянно стены мокрые от конденсата, нарушена вентиляция, в конюшнях стояла страшная вонь – до тех пор, пока не был наведен хоть какой-то порядок с подстилкой. Но это не решает более важной проблемы – комплекс однозначно требует как минимум серьезного капитального ремонта. «О какой любви к лошадям здесь можно говорить, когда лошади вынуждены всем этим дышать, ведь не просто так в тимирязевском манеже столько кашляющих лошадей», – говорит Ирина Цыганкова. А «партия антиреконструкторов» играет на чувствительности общества к слову «снос»...
Кстати, в телесюжете упоминается судьба вивария, который якобы уже уничтожен, а коровы – «где они теперь?» Коровы на самом деле в Саратовской области, в учхозе. Насчет «разбазаривания» тимирязевских коров вот ответ шеф-редактора журнала «Новое сельское хозяйство» Марины Политовой. «В отличие от лошадей, коровы очень плохо переносят транспортировку и стресс, особенно выставочный. Тимирязевское поголовье коров состояло в основном из подаренных после выставок – везти домой их не имело смысла, они бы с большой вероятностью не смогли восстановиться и пошли бы на убой. Кроме того, жизнь коровы вообще коротка – у молочной это в среднем 2,5 лактации. Поэтому вряд ли после ремонта вивария вернут туда тех же самых коров из Саратовской области. Есть еще один важный момент: с тех пор, как в виварии жили коровы, поменялись правила содержания КРС и особенно экологические, касающиеся утилизации навоза. Так что не факт, что сейчас вообще можно в городе легально держать коров». И, кстати, о вывозе лошадей, принадлежащих академии, речи вообще не идет.
К лошадям правила применяются другие, но условия их жизни тоже должны быть в приоритете. Это в том числе хорошо проветриваемая, светлая, чистая, удобная конюшня, возможность дышать в ней нормальным воздухом. Если руководство академии изыскало средства, и главное, имеет желание сделать так, чтобы конноспортивный комплекс стал именно таким местом, соответствующим всем современным требованиям, почему нужно становиться ему в оппозицию, кричать о том, что «всё уничтожают»? Понятно, что большое поголовье может принести больше денег за прокат здесь и сейчас – но те ли это цели, которые должен держать в голове действительно любящий лошадей конник?
Так что же происходит в манеже Тимирязевки? Уничтожение конюшни или все-таки конфликт экономических интересов?..
