Король Большого таксиса

Мне посчастливилось побывать в гостях у пятнадцатикратного чемпиона Советского Союза по стипль-чезу, двукратного победителя Большого Пардубицкого стипль-чеза, почетного гражданина города Пардубицы, победителя трех Спартакиад народов СССР (1956, 1959, 1963 годов), обладателя 750 побед (не считая других призовых мест) как в гладких и барьерных скачках, так и в стипль-чезах, конника-профессионала, мастера своего дела и просто радушного хозяина – знаменитого Владимира Павловича Прахова…

Экстрим с рождения

Родился Прахов, можно сказать, в экстремальных условиях. Его маме захотелось соленых огурчиков – и она пошла на Тишинский рынок (недалеко от Московского ипподрома). Там и начались схватки. Женщины укрыли ее шубами и полушубками и там, где-то под прилавком, она родила Владимира и принесла домой. В феврале 1932 года были страшные морозы, думали, что ребенок не выживет, но все обошлось. За свое необычное рождение Прахов получил прозвище – «огурчик».

Закончив начальное образование, Владимир пошел работать на фабрику «Дукат», где в школе ФЗО (фабрично-заводское обучение) получил профессию – механик-регулировщик папиросо-набивных машин. Десятилетку Прахов заканчивал уже после армии…

Во всем футбол виноват…

Каждый человек рано или поздно встает перед выбором, чему посвятить свою жизнь. Но, как говорится, все закладывается в детстве и тому, кому суждено быть поваром, никогда не стать сапожником. Мог ли Владимир Прахов в далеком 1944 году, играя во дворе в футбол с соседскими мальчишками, подумать, к чему это приведет…

Тогда ребята разбили одной бабушке окно, за что, естественно, получили, от той же бабушки. И тогда кто-то из пацанов предложил пойти играть на ипподром, где много места для игры. Так и поступили.

– Там я увидел на проездке лошадей, – вспоминает Владимир Павлович, – и встал как завороженный… Потом подошел к старичку, который там командовал, и спросил: «Можно покататься?» Старичок ответил: «У нас не катаются, у нас – работают». Мне было двенадцать, но я уже к тому времени, прибавив себе год, работал на фабрике, и поэтому спросил: «Как можно у вас поработать?» На вопрос, ездил ли я когда-нибудь верхом, соврал, что ездил, и получил предложение прийти на следующий день к пяти часам. Иду и думаю: «В пять что-то поздновато». Хотя мне было очень удобно, ведь работали мы до четырех. Потом подумал – а вдруг утром? Пришлось опять на конюшню идти и уточнять. И точно, оказалось, что приходить надо к пяти утра… Я тогда всю ночь не спал, утром пришел на конюшню, меня посадили на лошадь, показали, что нужно делать, выпустили вместе со всеми на дорожку – и я все сделал. Тренер сказал: «Ты хорошо проехал, ездить будешь».

Это был Павел Сафронович Белун. Жокеем у него тогда был Ян Станиславович Груда. Способный легкий мальчишка им сразу понравился, пусть занимается… Так Володя ежедневно, перед работой, стал бегать на конюшню. Потом, перед отъездом в конце сезона, они посоветовали Прахову пойти заниматься конным спортом в «Пищевик». Там он научился ездить и прыгать.

В 1946 году Владимир уезжает в конный завод «Восход», а потом к Павлу Сафроновичу Белуну в Онуфриевку, где довольно удачно скачет до призыва в армию.

В 1951 году Прахова призывают в ВВС, где он вместе с Анатолием Михайловичем Лаксом, Георгием Михайловичем Мишталем, Николаем Николаевичем Насибовым попадает в конюшню Василия Иосифовича Сталина, в то время командующего Московским военным округом. В армии Прахов продолжает свою спортивную карьеру, неоднократно выигрывая чемпионаты Москвы, Армии, Союза.

Стремительный взлет

1957 год. Пардубицы

В 1951 году на счету Владимира была уже победа в 101 скачке и звание жокея. Потом в копилке Прахова оказалось еще сто побед – и он стал жокеем 1-й категории. Следующие сто побед – мастер-жокей. В 1958 году ему было присвоено звание мастера-жокея международного класса, а в 1973-м – мастера-тренера международного класса. На тот момент звания мастер-жокей международного класса и мастер-тренер международного класса носили только три человека – Николай Михайлович Лакс, Николай Николаевич Насибов и Владимир Павлович Прахов.

– Владимир Павлович, Вы известный спортсмен и тренер, за плечами сотни выступлений. А Вы помните свою первую скачку?

– Да, конечно. Мне тогда было шестнадцать лет (1948 год), кобылу звали Дрофа. Меня сразу записали не на гладкую, а на барьерную скачку, так как я готовился в «Пищевике» и уже здорово прыгал. Я тогда на ней выиграл.

– А какая победа Вам запомнилась больше всего?

– В 1956 году проходила Спартакиада народов Советского Союза. Где-то за две недели до Спартакиады на тренировке мы упали вместе с Грасиком, и я сломал ключицу. Подошло время выступать, а мне еще не сняли гипс. От нашей команды некому было ехать в стипль-чезе, и руководство приказало – делай что хочешь, но проехать должен.

Руку мне заморозили, сняли гипс, и я сел на лошадь впервые после перерыва. Грасик, лошадь большого скакового класса, был очень горячим. Но он понял, что у меня не работает рука, и не потащил меня, как обычно, а шел как ребенок. Я им управлял одной рукой, как говорится, одними пальчиками. И этот стипль-чез на ЦМИ я выиграл. Но на одном из последних препятствий Грасик так здорово прыгнул, что вытянул мне руку и ключица опять лопнула. Когда я финишировал, меня практически снимали с седла. Все начинают поздравлять, да какое там, боль адская…

Эта победа и верный Грасик сыграли в жизни нашего героя куда более важную роль, чем кажется на первый взгляд. А историю встречи с женой иначе как романтической, не назовешь.

– Был у нас на ипподроме кузнец, дядя Вася, – вспоминает Прахов. – Как-то я привел к нему лошадь, а он и говорит: «Вот несет мне дочка обед и с тебя бутылка за то, что я в собственный обед ковать буду». Подошла девушка, а он на меня посмотрел и спокойно произнес: «Вот твоя будущая жена». Девчонка смутилась, отдала ему обед и ушла. Мы с ней не встречались года три. А жил я в то время на Пятой улице Октябрьского поля…

И на этой самой улице была сберкасса, куда Владимир Павлович как-то забежал после победы в Спартакиаде 1956 года. Там его узнали работники сберкассы, мол, по телевизору видели в стипль-чезе на Грасике.

– Вышла девушка, – продолжает Прахов, – и я подумал, что где-то ее видел. Мы с ней разговорились, и я пригласил ее в кино.

После кино Владимир проводил Тамару до дома, она пригласила зайти. «Заходим, – продолжает рассказ мой собеседник, – вышла ее мама, сестричка маленькая выскочила. Познакомились, стали пить чай. В это время открывается дверь и входит… дядя Вася и говорит: «Ну что я тебе говорил!»

В том же году Владимир Пвлович и Тамара Васильевна поженились, а в 1958 году у них родилась дочка…

– Кроме скачек существуют и другие виды конного спорта, в которых Вы успешно выступали. Почему Вы все-таки остановились на скачках?

– Любил я их. Был легким. Страха не знал. Поэтому и написали как-то в газете: «В седле не знает чувства страха лихой ездок Владимир Прахов». И лошади подо мной классно всегда шли.

– Кого Вы считаете своим учителем?

– Павла Сафроновича Белуна. А до этого, в «Пищевике», были Павел Григорьевич Чулин, Елизар Львович Левин, Александра Михайловна Левина. Я в юности ездил троеборье, и в конкурах много участвовал, пока совсем не ушел в скачки.

– А кто, по-вашему, достоин звания лучший жокей-стиплер ХХ века?

– В Чехии – Йозеф Ваня, который выиграл пять раз Большой Пардубицкий стипль-чез. Вацлав Холупко, выигравший его четыре раза… Этих ребят я хорошо знаю, и они меня знают. Но я побеждал чуть раньше, когда они еще были пацанами.

1961 год, Англия

– Какие качества нужны для того, чтобы добиться успехов в таком опасном виде спорта?

– Нужно любить этот вид спорта. У нас многие не особенно уважают и любят лошадей. А лошадь надо любить! Лошадь должна привыкнуть к тебе, а ты должен привыкнуть к ней. Лошадь очень предана одному спортсмену. Если ее не наказывать никогда и ни за что, она все отдаст.

– Кем бы Вы могли быть, если бы не стали жокеем, тренером?

– Наверное, так бы и работал механиком на фабрике «Дукат».

– Значит, можно сказать, что вовремя поменяли атмосферу табака на свежий воздух?

– Трудно было менять, на фабрике я получал неплохие в то время деньги, 1500-2000 рублей в месяц. А когда поехал в конный завод, там платили 27 рублей за голову. Вначале был конюхом, убирал три лошади, вот и считайте, что получал. Но так как я был способным, меня заметили тренеры.

Мама сначала была против моего выбора. Когда у нее спрашивали, как ее сыновья живут, она отвечала: «Было у меня четыре сына. Три вроде умных, а четвертый – конник». Но именно этот конник и увидел весь мир.

– Расскажите о Ваших учениках.

– Например, Александр Чугуевец, мастер спорта международного класса как жокей, мастер-тренер скаковых лошадей, но когда-то он ездил и стипль-чезы, и барьерные скачки, где я с ним в то время работал. А так он считался и учеником Лакса, и учеником Насибова, и моим учеником. Я многим помогал, готовил лошадей. Учеников много было.

– В каком году Вы перестали скакать?

– До сих пор частенько сажусь, когда вижу, что лошадь идет не так, как бы мне хотелось. А последнее официальное выступление было в 1975 году. Тогда на ЦМИ я выиграл приз Эпиграфа на Эрзеруме.

– Стипль-чез – спорт для смелых людей. Испытывали ли Вы волнение перед выступлением или страх?

– Как такового страха не было, потому что, как правило, скакал на лошадях, в которых был уверен. Но иногда, как например, когда мы первый раз приехали в Пардубицы и смотрели трассу этого стипль-чеза, действительно, какое-то сомнение было. Я просто не мог себе представить, как это все можно прыгать – Большой таксис, «ирландская ловушка». Сейчас Большой таксис несколько облегчили. Сделали более пологий подъем и ров уменьшили до четырех метров.

– Суеверный ли Вы человек? Например, мы с Вами встретились сегодня 13-го числа…

– В 13-е число я раньше не верил. Но именно 13-го числа, в августе позапрошлого года, я потерял самого близкого мне человека – мою жену… И вот после этого я стал, может быть, немножко суеверным.

Некоторые жокеи, когда выезжают на соревнования, не бреются, а я наоборот, должен быть всегда чисто выбрит. Все удивляются, почему я в конюшню всегда прихожу чистенький, в рубашечке, в костюмчике. Потому что я, побывав за границей, увидел, что там тренеры всегда приходят на работу в человеческом виде! Почему я на конюшню должен приходить грязным? Это только у нас в стране считается, что если конюшня, то можно на работу в телогрейке ходить…

– Все ли Вам удалось в карьере, всего ли Вы достигли?

– Почти всего, что хотел. Единственное, что мне не удалось выиграть, это Большой Ливерпульский стипль-чез. Хотя я был в Англии в 1961 году, выиграл там один стипль-чез на английской лошади.

– Какая лошадь запомнилась Вам больше всех?

– Вы ждете, что я сейчас скажу – Эпиграф. Ведь это лошадь, которая первая в истории Большого Пардубицкого стипль-чеза выиграла его три раза подряд (в 1957 году под Владимиром Никоноровичем Фединым, а в 1958 и в 1959 году подо мной), а в 1960 году с двумя падениями я был третьим. До него только две лошади – Бригант и Гледи Анна – выигрывали по три раза, но в разные годы. Эпиграф был своенравный жеребенок, злой, причем злой на людей. Дело в том, что в трехлетнем возрасте он кидался на лошадей, поэтому с ним было трудно работать. Когда Эпиграф попал в конюшню ЦСКА, его кастрировали. После этого он стал кидаться не на лошадей, а на людей…

Я скакал и выигрывал на разных лошадях, все они мне по-своему дороги. Но самая интересная лошадка, которая мне нравилась и которую я не забуду никогда – это Грасик. Вот эта была лошадь, которая понимала меня с полуслова… Я выиграл на нем в Пардубицах приз реки Волги, когда первый раз туда приехал в 1955 году. Так что лошадь сразу стала знаменитой. На следующий год я просил, чтобы меня с ним записали на Большой Пардубицкий, но наше начальство решило, что я еще мал для такого стипль-чеза. Тогда, в 1956 году, я выиграл на Грасике Армейский приз, на тысячу метров короче, чем Большой Пардубицкий, но с теми же препятствиями, кроме Большого таксиса. И выиграл с большим отрывом. И Большой Пардубицкий стипль-чез мог тогда выиграть, но были люди, которые не давали скакать…

1962 год, Чехия. Прахов на Саксауле в призе Селенги

– В жизни каждого спортсмена случается всякое, что запомнились больше всего?

– Запомнилось отношение людей, особенно, как ни странно, за границей. Там очень любят спортсменов и людей, которые ездят и отдают своей лошади все. Настолько все это приятно вспоминать! Когда приезжаешь сейчас за границу, там тебя больше знают, чем здесь, дома.

– Были ли в Вашей карьере такие моменты, когда хотелось все бросить и уйти? И если были, то что Вас остановило от ухода?

– Были моменты, когда мы не находили общего языка с некоторыми людьми, которые нас заставляли делать то, что нам не положено, а то, что положено – делать не давали. Вот тогда хотелось все бросить. Но потом мы понимали, что не стоит обижаться на этих людей…

– В каждой работе есть свои сложности. С какими трудностями в своей работе сталкиваетесь Вы?

– Очень много ставят препон. Раньше был Союз. Сейчас лошадей для стипль-чеза берут только частники. Но проблема не только в этом. Допустим, я знаю, как готовить лошадь к определенным стартам, но в данный момент у нас нет спортсмена, который бы ехал так, как надо. Потому что каждый теперь сам за себя, и за бесплатно никто не хочет ломать себе шею. А раньше мы об этом даже не думали. Посадят на лошадь – мы и рады. Сейчас если ты попросишь мальчика проскакать в простой гладкой скачке, и то ему нужно заплатить.

– Приходилось ли Вам, как говорят, приносить жертвы ради работы?

– Мы же выходных не имеем фактически. Лошади требуют полной отдачи. Целую неделю с лошадью работаешь, а в воскресенье, как правило, выступления… А с понедельника все сначала… Было время, когда жена работала в Москве, а я в конном заводе. И она часто говорила: «Кто я? И не вдова, и не замужем. Восемь месяцев ты в конном заводе, четыре – в Москве. И ни выходных, ни праздников».

– Если нет ни выходных, ни праздников, то как Вы боретесь с накопившейся усталостью?

– Никак. Уже привык.

– Что же, и не устаете, получается?

– А когда уставать? Некогда.

– Но свободное время все-таки иногда, наверное, появляется. Что делаете в выходные, если они иногда все-таки случаются?

– Летом, если вдруг есть свободное время, еду на дачу. Могу сходить в кино.

– Какие плюсы и минусы Вы видите в частном коневладельстве? Расцвет Вашей карьеры пришелся на тот период, когда конный спорт был государственным…

– Сегодня все мы зависим от частников. Минусы в том, что что-то частнику не понравилось – и он тебя вышвырнет. Раньше человек не трясся за место, а просто работал, получал зарплату. Сейчас разыгрываются на ЦМИ призы, но жокеи и тренеры по несколько лет не могут получить свои призовые, потому что частники говорят: «Я тебе потом отдам»… А плюсов почти никаких. Раньше все было государственным, всеми вопросами занимались специалисты, а сейчас занимаются те, кто имеет деньги. Частник платит и говорит делать так, как он хочет, а доказать ему, что это плохо – нереально.

– А где лучше скакать было раньше – у нас или за границей?

– Раньше за победу в нашей стране только крепко руки пожимали, а «там» давали ценные призы. Я как-то получил в Пардубицах «Чизетту» и первым привез ее в Союз. Красивый такой мотороллер. Кстати, в картине «Покровские ворота» дублер Владимира Машкова Леня Машков ездил на моей «Чизетте».

Кстати, о кино… Когда снимали «Я – Шаповалов» с Евгением Матвеевым, я с ним работал в этой картине. Действие происходит во время гражданской войны. Он там командира Красной Армии играл. Соответственно, нужно было на лошади ездить. Картина снималась в 1973 году. Евгений Матвеев пришел к нам в ЦСКА, и я стал его готовить. Он много ездил на лошадях, во многих картинах, и всегда снимался сам. Но однажды сильно упал и повредил спину. После этого стал бояться лошадей и попросил кого-нибудь поспокойнее. И я ему нашел Посоха. Поехали мы под Горький снимать эту картину. Представьте себе такую деталь: стоит баржа на берегу, идет конная атака, и он должен впереди с шашкой ехать брать эту баржу. Мы его посадили на Посоха, он едет, и в кадре шашкой машет. А мы все сзади. После съемок он сказал, что мы его вернули к жизни, вновь после травмы посадили в седло…

На 110-летии Большого Пардубицкого стипль-чеза Прахов оказался единственным приглашенным русским жокеем. Мэр города Пардубицы за победы Владимира Прахова на Эпиграфе вручил ему золотой значок – Витязь Большого Пардубицкого. Сейчас такие значки стали давать всем победителям (и не только жокею, но еще и тренеру, и хозяину лошади).

– Владимир Павлович, у Вас дома много кубков, призов…

– Да, кубков у меня действительно много. Вот приз 70-летия Большого Пардубицкого… Он достался мне, когда я выиграл на Эпиграфе третий раз. А вот стоит Юрий Долгорукий. Тяжелый, поднять его невозможно. С ним приключилась интересная история. Я его выиграл в призе реки Волги в 1960 году в Пардубицах на Эпиграфе. Каждая страна везла туда свой приз. Мы везли призы Волги, Дона… И для этих призов покупали подарки. В призе реки Волги жокею должен был вручаться именно этот Юрий Долгорукий.

В то время, в 1960 году, он стоил 2500 рублей. Перед отъездом в Пардубицы мы привезли его ко мне домой, а моя дочка Ольга (ей тогда было два года) села на эту лошадку и говорит: «Я эту лошадку люблю…». И до самого отъезда она каталась на ней целыми днями. Пришло время уезжать в Пардубицы и забирать Юрия Долгорукого. Ольга расплакалась, мол, не отдам и все. И я ей тогда пообещал привезти «лошадку» обратно…

– Владимир Павлович, несколько лет назад лошади, которых Вы тренировали, участвовали в Пардубицком стипль-чезе…

– Да, пять лет назад мне удалось уговорить одного частного предпринимателя, который держал лошадей, отправить меня в Пардубицы. Я работал там два года, тренировал. Мои лошади выиграли пятнадцать больших скачек, завоевали второе и пятое места в Большом Пардубицком стипль-чезе. Три года назад я отошел от этого дела, и в Пардубицах вновь не стало россиян. Кстати, за границей сожалеют, что нет русских… В этом году я хочу попытаться сделать так, чтобы наши лошади снова скакали в Пардубицах. Будем надеяться, что вернется наша былая слава. И в Москве тоже очень хотелось бы возродить стипль-чезы…

Хорошая мечта. Дай Бог, чтобы она сбылась… И тогда в Москве, на Центральном Московском ипподроме, по новой стипль-чезной трассе помчатся великолепные чистокровные лошади, и вновь на трибунах яблоку будет негде упасть… И былая слава вернется! Я верю, что вернется! Ведь по-другому просто не может быть!

Анна БУЗЫКИНА

Фото из архива В.Прахова