Конверт. Обратный адрес: город Клин-Бельдин... В письме ссылок на направление движения из Москвы не содержалось – Наташа не предполагала, что наша встреча состоится. На сайте в интернете по индексу удалось определить путь – Новорязанское шоссе, почти 170 км от столицы. Нет, не дает покоя девушка в лесу на «голой» лошади... Едем!
Чем дальше, тем меньше напоминаний о мегаполисе. Меньше людей, зданий... Поля, покосившаяся церковь, заправка с ребятней, приветливо мигающие нам встречные автомобили... Вот мы и на месте. Проехав через весь Клин-Бельдин, не встречаем никого. Хотя нет, вот они, наши первые встречные – две девушки верхом едут по дороге: «Девушки, как нам найти цирк-шапито?»
Находим. По засыпанной гравием дорожке идем в конюшню. «Кого? (С южнорусским придыханием на «г».) Наташу? Она поехала лошадь работать, – отвечает приветливая женщина, прикрикнув на Графа, одной ногой стоящего в ведерке с водой. – Скоро будет!» И продолжила расчищать копыто... Есть, есть еще женщины – и рассказать, и подковать. Ждем.
Ага, вернулись...
– Вы – Наташа? А мы из журнала.
Краснеет, застенчиво улыбается, явно стесняется:
– А я и не думала, что вы приедете...
– Мы и сами не думали, и про Клин-Бельдин не знали до вчерашнего дня... Ну, показывай, кто у тебя тут?
Трианон косит сорочьим глазом. Он сегодня уже «гулял», но, почувствовав ответственность ситуации, не капризничает, ждет, пока Наташа его почистит, и серьезно идет на выход. На лошади – только «ошейник», кожаная веревочка из половинки повода. Идем смотреть и фотографировать в поля – через дорогу...
– Быстро, быстро уйдите с автодороги! Машины!! Опасно же!!! – не выдерживаю я, кричу Наташе. Машин, правда, нет, и вряд ли кто-нибудь проедет в ближайшие полчаса, но вид спокойно и уверенно управляющей лошадью только с веревочкой на шее Наташи заставляет меня, привыкшего к уздечкам и седлам, немного напрячься...
По колено в весеннем снегу, солнце светит, Трианон послушно ходит рысью, галопом, по малейшему знаку встает на свечку и делает поклон. Смотрим. Время от времени вспоминаем про отвисшую челюсть, поправляем ее и снова смотрим... «А вот так мы защищаемся» – и конь отбивает задом. «А вот так меняем ногу». Уже позже, пережив волнение от обратного перехода через дорогу, пьем чай в каптерке и задаем вопросы...
– Ну рассказывай, как дошла до жизни такой? Ездить по полям без уздечки? Это началось от нашей российской бедности, потому что не было денег купить снаряжение?
– Дело не в этом. Году в 2000-м я занималась в конноспортивной школе в Новосибирске выездкой, выполнила первый разряд. У нас была группа энтузиастов, которая старалась применять нетрадиционные для наших спортсменов методы. Остальные, конечно, вертели пальцем у виска, дескать, ненормальные. Потом кто-то принес кассету на французском – Марио Люраши. Мы посмотрели и подумали, а почему бы и нет? Конечно, обратили внимание на потрясающее отношение Люраши к лошади. Оно было не такое, как принято у нас! И решили попробовать. Уздечки тогда, конечно, не снимали, за это можно было хорошо получить от старших...
Потом там же, в Новосибирске, я пошла конюхом к Олегу Козловскому (он в этом цирке одно время работал), вела группу. У него шесть лошадей было, один из них, Парус, умел многие элементы делать на ошейнике – и я начала понемногу учиться. Потом как-то сказала Козловскому, что если бы была возможность, я бы тоже в цирке поработала с лошадьми. Примерно через год он вернулся в это шапито, позвонил мне и сказал – приезжай.
– С чего началась твоя работа с Трианоном?
– Трианон выступал с номером: если зритель сможет удержаться, стоя на спине коня, целый круг по арене – со страховкой, конечно, – зрителю вручался приз. Все было нормально, но однажды человека неудачно сдернули, тот задел Трианона по ушам, конь сильно испугался – и отказался работать на арене. На нем стали детей катать перед цирком, а остальные лошади были заняты в программе. Но директор очень хотел вернуть Трианона на манеж, сделать ему свой номер. Когда я приехала, конь сильно болел после прививки, был очень худым, ходил шатаясь, задние ноги таскал…
Я начала его лечить, потом постепенно втягивать в работу – и поняла, что за короткое время номера не будет, пришлось начинать с элементарного: команда «стоп», посадка всадника – поначалу приходилось садиться на пассаже или галопе на месте! Через какое-то время сняла уздечку, ездила просто на чешском капсюле. Потом повод на шею подвязывала. И старалась «рулить» ошейником. Если было какое-то непонимание, управляла капсюлем. И потом месяца через три только сняла совсем уздечку. Первое время было, конечно, страшно. Все это происходило на улице, в маленьком манеже неудобно, да и Трианон там не мог вообще находиться, помнил...
– Зачем ты все это делала?
– Хотела сделать цирковой номер без уздечки. Сделала. Сейчас учу его ложиться. Уже получается.
– А откуда узнала, как это надо делать?
– Да вот как в цирке учат. Только я все делала постепенно...
– У тебя есть мечта? Кем себя видишь лет через пять?
– Хотелось бы, конечно, дальше работать в этом направлении, но как? Возможности такой нет, все на своей собственной теории, посоветоваться не с кем. Бывают ошибки, а поправить некому…
– А зачем все это? Чтобы остаться в цирке и делать номера?
– Нет! Я уже говорила, что у нас в Новосибирске есть энтузиасты, которые хотят работать с лошадьми такими методами. И есть люди, которые хотят использовать для иппотерапии лошадей, воспитанных таким образом. Потому что лошадь, у которой нет отрицательной энергии, и к человеку относится соответственно.
– А как по лошади определить, что у нее нет отрицательной энергии?
– Сложно сказать, в чем это конкретно проявляется… Она бережнее относится к тебе. Вот, например, другие наши лошади воспитаны дрессурными методами, у них часто возникает нежелание что-либо делать. И что? Не сделал – вломили, сделал – похвалили. У Трианона нет категорического отказа чего-либо делать, отношение к человеку другое.
– Но подожди, он же, бывает, и злится, когда что-то не хочет делать?
– Злится, но знает, что есть определенные рамки. И если он заявит, что это не хочу делать, я от него отстану!
– А как Трианон относится к работе без уздечки?
– Ему нравится! Лошадь в уздечке – раб, а так – он на равных, практически сам себе хозяин!
– Попробуй меня убедить, склонить на свою сторону. У меня есть лошадь, я на ней занимаюсь конкуром. Почему твой метод работы с лошадью правильнее, чем мой?
– А зачем лошади вообще прыгать?
– Да ему нравится, он делает это с удовольствием, наверно...
– А ты отпрыгай на нем хотя бы 120 см без уздечки!
Ну что тут ответить…
День подошел к концу, а нас еще ждали долгие 170 км домой... Распрощавшись с Наташей и цирком-шапито, мы считали километры. Может, это и не прорыв в мировой практике общения с лошадью, но все же... Заставляет задуматься.
Ермолай ВОВИН
Фото автора
