Первая встреча с Паузой, одной из самых удивительных и незабываемых лошадей в моей жизни, была простой и обыденной. В прокате Московского ипподрома на эту кобылу мало кто обращал внимание: тихая, послушная, неприметная, караковой масти Пауза была одной из многих. Пожалуй, лишь пожилые посетительницы школы верховой езды вступали в ожесточенные споры между собой - кому сегодня ездить на этой удобной и спокойной лошадке. Как-то раз мне случилось помогать ее седлать. Терпеливо и покорно она позволяла проделывать с собой все, что угодно. Затягивая подпругу, я подумала: «Какая же скучная и неинтересная кобыла». Перед выходом в манеж всадница угостила ее кусочком сахара. Пауза наклонила голову, мягкая пушистая челочка скользнула в сторону, открыв на секунду великолепную белую звезду на широком темном лбу лошади. В этот момент мне показалось, что в глазах кобылы что-то мелькнуло, какая-то яркая искорка, спрятанная очень глубоко. Она взяла сахарок с ладони девочки с необычайной грацией, и тут меня словно осенило: «А ведь ты, голубушка, не так проста, как кажешься!»
В одну из ночных смен у меня появилась возможность проверить свою догадку. Взяв с собой побольше лакомства, я удобно устроилась на опилках в ее деннике и начала долгий разговор с кобылой. Она слушала очень внимательно, потом подошла ко мне, слегка неуверенно ткнулась носом в ладонь и захрустела сухариком. «А ну-ка, пойдем, милая, погуляем». Я открыла денник, вывела лошадь в затемненный пустой манеж и отпустила. Пауза сперва застыла на месте, потом неуверенно вышла на середину и начала упоенно кататься в опилках. Затем вскочила и рванула галопом, взбрыкивая задними ногами, как шальной жеребенок. Такой свободы она не знала уже много лет и отчаянно наслаждалась ею. Целый час я с удовольствием наблюдала, как необыкновенно переменившаяся Пауза резвится и радуется жизни.
С этого вечера я стала внимательно наблюдать за кобылой, старалась выкроить время, чтобы поговорить с ней, угостить всякими вкусностями. Вскоре Пауза стала встречать меня ржанием. Стоило из дальнего угла конюшни тихонько позвать: «Паня, Панечка!» - как она уже крутила головой, искала меня. Сколько раз я лечила ее спину, стертую неумело положенным жестким седлом, а она тихонько жаловалась мне и терлась мордой о мое плечо! Все чаще мы гуляли с ней по ночам в пустом манеже, и она с нетерпением ждала этих прогулок. Там я видела совсем другую Паузу - гордую и прекрасную, с точеной головой и маленькими ушками, с густой волнистой гривой, сухими ногами и аккуратными копытами - образец лошадиной изящности. Каким наслаждением было наблюдать за ней в движении, когда, устав от галопа, она переходила на плавную широкую рысь, свойственную ее породе - русскому рысаку! Но больше всего привлекала она даже не внешностью, а особой, ни на кого не похожей, индивидуальностью. Внимательно посмотревший на нее не мог ошибиться - перед ним была Женщина, и женщина незаурядная, настоящая королева.
После создания нашей конюшни моей самой сокровенной мечтой стало увидеть в ней Паузу. Кобыле уже стукнуло девятнадцать лет, и будущее ее рисовалось самыми мрачными красками - на горизонте замаячил мясокомбинат. Борьба за кобылу с дирекцией проката оказалась долгой и драматичной. Паузу явно придерживали для каких-то своих целей, изобретая немыслимые предлоги, чтобы не продавать нам лошадь. Однажды вечером у меня в квартире раздался звонок, отчаянный голос сотрудницы проката звенел от волнения: «Ну что же ты, сегодня за Паузой приходили покупатели. К счастью, они не все бумаги предоставили, но им обещано - кобыла уходит на мясо! Если не поторопишься...». Дальше можно было не продолжать, оставалось только сыграть ва-банк, другого выхода не было. На следующее утро один мой знакомый парень, обладавший детской непосредственностью и способностью заговорить насмерть любого, буквально вломился в кабинет самого главного начальника, снеся с пути секретаршу и потрясая нашим письмом. Мы, скрестив пальцы, тряслись в ближайшем скверике больше от напряжения, чем от злого январского морозца. То ли сжалились небеса над безвинной Паузой, то ли вконец достал парень главного, а может, и то и другое, только выскочил Сашка, подпрыгивая от радости и размахивая заветной подписью на письме.
…И у Паузы началась совсем другая жизнь, ставшая ее лебединой песней. Куда подевалась незаметная тихая мышка? Умная кобыла мгновенно поняла, что в этом маленьком доме она будет единственной хозяйкой. Все наши мерины охотно подчинялись ей, вздыхая тайком о недоступной красавице. Наиболее настойчивым оказался старик Уникум, наверно, в детских мечтах он видел себя вожаком табуна, и сейчас сполна реализовал свои чаяния, когда королева слегка снисходительно отдала ему свое предпочтение.
Я не могу передать словами, как она была великолепна везде и всюду: на прогулке, капризно командующая другими лошадьми, под седлом, послушная и неизменно доброжелательная к всаднику, а уж на конюшне с ней было просто не соскучиться. Ее красивый бархатный голос то и дело звучал во время кормежки или чистки, прежде всего погладить и покормить надо было ее, иначе Ее Величество закатывала такой скандал, что в ушах звенело. Бывало замахнешься, чтобы шлепнуть визгунью по аккуратному упругому крупу, а она повернет голову, глянет влажными глазами, в которых одновременно и мягкий укор, и озорное лукавство, и рука сама опускается. Все свои штучки кобыла проделывала с такой обворожительной женственностью и искрометным кокетством, что сердиться на нее было просто невозможно.
А как грациозно выступала Пауза под седлом, словно плыла над землей! Правда, во время работы имелся у нее один «пунктик», тоже сугубо женский. Королева никогда ничего не боялась, была уверена в себе, но люто ненавидела грязь. Завидев на дороге лужу, Пауза жеманно морщила носик, корчила презрительную мину и, не считаясь с желаниями всадника, обходила неприятное место. Загнать ее в грязь не было никакой возможности, и несчастным седокам приходилось то спасать свои коленки от заборов и стволов деревьев, то выплевывать набившуюся в рот листву, если капризную лошадку заносило в густой кустарник. Когда же в осеннюю непогоду дорога раскисала полностью, Пауза ступала по ней с выражением крайнего недовольства на своей выразительной морде: «Это уже слишком!» - явственно читалось в ее гримасах.
Как-то зимой на нашу конюшню приехал новый жилец. Красавец Этаж, списанный со спортивных конюшен, был просто великолепен: статный, подтянутый, изысканный в своей удивительно нарядной масти - светло-гнедой, с высокими белыми чулками и красивой проточиной на морде. Когда его впервые выпустили в леваду погулять с остальными лошадьми, Тяпа, так ласково стали мы его звать, с интересом двинулся к новым знакомым и вдруг окаменел. Залитая лучами заходящего солнца, посреди плаца стояла Пауза. Это была любовь с первого взгляда. Королева, оценив достоинства нового поклонника, тоже отдала ему сердце. Бедняга Уникум был жестоко отвергнут.
За Паней и Тяпой можно было наблюдать часами, это не приедалось. Новый кавалер очаровательной кобылы был истинным рыцарем: он негромко нашептывал ей ласковые слова, даже, кажется, пел что-то очень нежное, уступал свою кормушку, везде был рядом, терпел самые дикие капризы и выходки взбалмошной королевы. Стоило красавице проявить хоть тень благосклонности к кому-нибудь другому, отважный Тяпа, несмотря на свои недомогания, тут же кидался в бой. Случалось ему драться и кусать товарищей по конюшне, если вредная королева зажимала уши и скалилась на неугодного подданного. Правда, мне всегда казалось, что эти приказы Паузы ее рыцарь выполнял без большой охоты, так как ссориться не любил и с другими лошадьми обычно был вежлив и обходителен. Иногда кобыла уходила со сменой в лес, а Тяпа, более слабый здоровьем, оставался на плацу катать детей. Весь час безутешный кавалер смотрел в сторону, куда ушла его пассия, непрерывно звал ее и впадал в настоящую эйфорию, стоило ей показаться на дороге к дому. Очень жаль, что бедному Тяпе не суждено было прожить долго: простуда, давшая осложнение на старое сердце, навсегда разлучила его с ненаглядной Паузой. Королева сперва поскучала немного, а потом успокоилась. Ей, как и многим женщинам, нужны были постоянная любовь и восхищение.
Воспользовавшись тем, что место возле августейшей особы освободилось, Уникум попробовал было восстановить утраченные позиции, но не тут-то было. На этот раз влюбилась уже сама гордячка. Предметом ее страсти стал красавец спортсмен Нечетный. Темно-караковый рослый и мужественный Чуня, оценив выгоды такой любви, взял красавицу стремительным натиском, впрочем сопротивлялась она только для виду. Тут уже не было места красивому роману, а началась настоящая семейная жизнь, в процессе которой эта парочка вытребовала у нас отдельный широкий «семейный» денник. На этот раз своенравной королеве попался крепкий орешек. Когда Пауза бывала чем-то недовольна, она начинала привычно кричать и топать ногами, но с Чуней этот номер не проходил. Он оставался совершенно невозмутимым и научился ловко управляться с кобыльими капризами. Попытается сварливая женушка залезть в его кормушку - сразу получает порядочную взбучку, посмотрит кокетливо на другого - опять ей затрещина. Когда нам вконец надоело раскрашивать зеленкой изрядно потрепанную шкуру кобылы, мы попробовали разделить шумную пару, но где там: Пауза принялась так истошно вопить, что мы отступили и вернули красавицу на место. Видно, жизнь под властной «мужской рукой» пришлась вздорной королеве по душе.
Со временем с Нечетным, к сожалению, пришлось расстаться. После разлуки характер Паузы явно испортился. Все оставшиеся лошади беспрекословно подчинялись ей и не смели даже подумать о том, чтобы дать отпор своей скандальной повелительнице. Именно в это время произошло событие, которое очень болезненно отозвалось на психике Паузы и, пожалуй, изрядно сократило оставшиеся ей годы жизни. Однажды ночью из нашей конюшни угнали четырех лошадей. Среди них были и Панечка вместе со своим верным Уникумом. Видимо, старому поклоннику выпало на долю делить с дамой своего сердца лишь тяжелые и неприятные моменты жизни. Сразу скажу, что всех лошадей нашли живыми и даже без особо серьезных физических повреждений. С моральными травмами дело обстояло гораздо хуже. Далеко не сразу измученные и испуганные животные пришли в себя, но сильнее всех переживала бедная Пауза. Она боялась даже выходить из конюшни и кричала так надрывно, словно плакала. Больше всего ее поведение в те дни напоминало страдания женщины, подвергшейся насилию, но, к сожалению, профессии лошадиного психотерапевта пока не существует.
Но время лечит любые раны, а еще лечит любовь, так что растерянная и несчастная королева снова полюбила. Возможно, именно ее последний поклонник, ласковый и нежный рыжий Почин, помог ей справиться со стрессом. Его трогательное обожание оживило Паузу, и она снова обрела свой бойкий неугомонный нрав. К сожалению, судьба королевы сложилась так, что ей довелось пережить и своего последнего поклонника, которого также унесла безжалостная старость. К тому времени Паузе уже исполнилось 24 года. Перед самой смертью она сильно похудела, мало двигалась. Но взгляд ее темных глаз до последнего дня оставался таким же глубоким, загадочным и властным, поистине королевским…
Дарья КУЗОВЛЕВА
Рисунок Юрия Станишевского
