К истории породы
Порода лошадей, доставившая столь большую славу персидским лошадям, происходит из провинции Карабах”, - так начинается статья “Несколько слов о лошадях Персии”, напечатанная в журнале “Коннозаводство” более 130 лет назад. И хотя справедливости ради надо заметить, что славу эту в равной, если не в большей, мере создала лошадь туркменская, карабахская порода вплоть до конца XIX века была красой и гордостью Кавказа, достойной не только княжеского, но и царского седла. Издавна этих лошадей очень ценили и в России, где их действительно чаще знали под именем персидских. А у себя на родине, в Нагорном Карабахе, порода эта звалась кёглян.
В современных представителях малочисленной карабахской породы, стройных, но некрупных горных лошадках, лишь отчасти угадывается прежняя кровь. Ведь, судя по описаниям и изображениям прошлого века, кёглян был яркой, породной восточной лошадью и в красоте способен был соперничать с арабской, а в правильности экстерьера порой превосходил ее. К тому же в облике его было что-то очень своеобразное, что отличало его от всех других пород. “Череп сильно развит в ущерб морды, лоб заметно выдавшись, глаза выпуклы и поставлены низко, уши поставлены широко, а шея высоко и более коротка, чем длинна, голова к ней приставлена правильно, но всегда на тугом затылке, устой ног и самый корпус сравнительно с ростом широки, спина пряма без всякой седлистости, рост вообще мал, от 1/4 и до1 1/2 вершка (143-150 см)” — таким предстает перед нами кёглян со слов автора прошлого века. Кроме того, им отмечаются тонкость кожи, удивительная нежность волоса и изящество форм (“гребень шеи не толстеет даже у жеребцов, постоянно находящихся в случке”).
Отличительной особенностью карабахов была также золотистая масть, за что этих лошадей называли в Карабахе “сарыляр”, то есть “золотистые”. Серых и вороных среди них почти не было, а кроме золотисто-рыжей и золотисто-гнедой была распространена необычная масть “нарындж”: шерсть желтой окраски при бурых гриве и хвосте, что-то среднее между буланой и соловой. Именно этой “бесценной масти золотой” мог быть конь лермонтовского героя в “Демоне”. Донская порода, испытавшая в свое время сильнейшее влияние карабахской крови, унаследовала эту масть “в упрощенном варианте” - как золотисто-рыжую с контрастно темными гривой и хвостом.
Лучшими кёглянами на протяжении многих поколений обладали карабахские ханы. Их завод был основным рассадником чистопородных лошадей, и они смотрели на своих лошадей, “как на дар Божий, их династии дарованный, которым торговать нельзя, а можно уделять смертным в знак дружбы и признательности”. Приближенные хана получали жеребцов его завода в подарок, но лошади других заводов в ханские табуны не попадали.
Разведение карабахской породы традиционно велось табунным методом. Племенные кобылы всю жизнь оставались в табуне и даже не заезжались. В одном табуне часто были и чистопородные, и полукровные, и даже простые матки, но жеребцы всегда чистопородные или высококровные кёгляны. В результате создавался массив улучшенной лошади, более кровная часть которого называлась джинс-сарыляр, а более простая — калын-сарыляр. Из полукровных ханских лошадей наиболее популярны были типы токмак и теке-джейран. Первый тип происходил от помеси кобылы-кёглян и персидского жеребца неизвестного происхождения и отличался особо крепким сложением. Второй тип представлял собой потомство текинских кобыл от карабахских жеребцов и отличался крупным ростом и скаковыми способностями. Чистокровные кёгляны никогда не были многочисленны и вместе с высококровными лошадьми, которых было гораздо больше, составляли едва ли десятую часть всего конского поголовья Карабаха.
Благородство и породность кёглянов произвели на русских знатоков лошадей при близком знакомстве с краем такое впечатление, что породе приписали чистокровное арабское происхождение. Ссылаясь на местные легенды, о них говорили как о потомках лошадей, которых приводили арабы еще во времена халифата. Само слово “кёглян” расшифровывалось как “кохейлан”. Дело в том, что в прошлом веке среди коннозаводчиков и ученых господствовала своеобразная “арабомания”: арабская лошадь считалась безусловно древнейшей в мире, самой чистокровной и самой лучшей. Точно так же арабских предков стали искать и у туркменской лошади, а то, что и ахалтекинцы, и иомуды по типу очень уж отличаются от арабов, объясняли скрещиванием с местными лошадьми.
Первым самостоятельное и гораздо более древнее, чем у арабской, происхождение ахалтекинской лошади доказал профессор В. Фирсов в своей работе “Туркестан и туркестанские породы лошадей”, опубликованной в 1895 году в журнале “Коннозаводство”, где он изложил историю Средней Азии с древнейших времен. Там же он упомянул и карабахскую лошадь как потомка туркменских аргамаков: когда османы, правившие Хорезмом, потерпели поражение в упорной борьбе с Чингисханом, отдельные племена туркмен ушли в Закавказье и увели с собой своих коней. Впрочем, туркменские лошади, вернее, их прямые предки, могли попадать в Закавказье и гораздо раньше: ведь эти земли то и дело попадали под власть среднеазиатских государств древности.
Родство карабахского кёгляна с ахалтекинской породой еще больше подтверждается при внимательном изучении его экстерьера. Форма кадыковатой шеи и головы, большие глубоко посаженные глаза, тонкость и шелковистость волоса, нежность и сухость конституции, а особенно золотистая масть придают кёгляну те же своеобразие и породность, которые отличают наиболее ярких ахалтекинцев. Различия в типе этих пород происходят в первую очередь от условий разведения лошадей и предъявляемых к ним требований. Ведь рослый, узкотелый, высоконогий, с преобладанием в силуэте прямых длинных линий ахалтекинец являет собой ярко выраженный тип скаковой лошади. Недаром в зарубежной литературе его нередко сравнивают с борзой собакой. В Карабахе скаковая лошадь теряла свои преимущества, и тот же исходный тип развивался в ином направлении, сохранив, однако, черты древней породности. В горах требовались в первую очередь поворотливость, устойчивость, умение резко останавливаться, а места для разгона не было. К тому же табунное воспитание не способствовало увеличению роста лошадей, а в суровые зимы преимущество получали более широкотелые утробистые лошади, менее требовательные к качеству корма. В результате кёглян приобрел округлые компактные формы универсальной верховой лошади и более короткие шею и голову со “щучьим” профилем. В то же время для преследования в степях и охоты на джейранов карабахцы предпочитали туркменских лошадей или их помеси.
 |
 |
Жеребец Заман, 1956 г. |
Жеребец Альетмез из завода княгини Уцмиевой, |
Что же касается местных легенд об арабском происхождении кёглянов, то их создало, скорее всего, почтительное отношение мусульман ко всему арабскому и пристрастное толкование увлеченных арабской лошадью европейцев. Одним из главных принципов коннозаводской работы с кёглянами было чистопородное разведение, а у “арабских” жеребцов, которые попадали в ханский завод и оставили там яркий след, можно подозревать и туркменское происхождение. Ведь туркменские лошади пользовались большой популярностью в северной Персии и встречались даже в Тифлисе. Например, по словам полковника К. А. Дитерихса, большого поклонника и знатока карабахской лошади, в 1747 г. в Карабах попал весь завод Надир-шаха персидского. Воспользовавшись его внезапной смертью, аманат* его от Карабаха по имени Пана бежал из Тегерана с несколькими нукерами и, вернувшись на родину, объявил себя независимым ханом.
По дороге где-то в горной долине он и захватил шахский завод. Среди этих лошадей особую память о себе оставил жеребец Меймун и кобыла Агджидали, которые широко использовались уже в ханском заводе и считались “арабскими”. Однако Надир-Шах был по происхождению туркмен, и логичнее предположить, что в заводе его были туркменские лошади самых чистых текинских кровей.
К. А. Дитерихс сообщает также, что в 1797 году, когда персидский шах Агамамед был убит в захваченной им Шуше, вся его походная конюшня досталась Ибрагим-хану, сыну Пана-хана. Так в чистокровное отделение ханских заводов попал жеребец Гариф, возможно, действительно арабский, а может быть, той же ханской породы кёглян. Гариф и сын его Карны-Ертых были известными производителями своего времени. Затем в самом начале XIX века дочь Ибрагим-хана, вышедшая замуж за персидского шаха Фед-Али, прислала в подарок отцу пять текинских кобыл из завода своего мужа. Правда, потомство этих кобыл в ханском заводе не считалось чистокровным.
Ядро породы поддерживалось карабахскими ханами и после присоединения Карабаха к России. О качествах тогдашних кёглянов говорит тот факт, что англичане купили в 1823 году у Мехти-Кули-хана за большие деньги около 60 кобыл.
Большой урон коневодству Карабаха нанесло вторжение персов в 1826 году, но все же и в последующие десятилетия карабахская лошадь сохраняла свои качества. На Второй всероссийской выставке в 1869 году карабахские жеребцы получили высокие оценки: Меймун - серебряную медаль, Молоток (Токмак) - бронзовую, а золотисто-рыжий жеребец Альетмез, награжденный похвальным листом, был назначен производителем в государственные конные заводы. Карабахи имели успех и в Европе: золотисто-гнедой карабахский жеребец Хан, представленный в 1867 году на выставке в Париже, удивлял посетителей своей красотой и крепким правильным сложением. Ему была присуждена большая серебряная медаль.
Когда полковник Дитерихс отправился в 1870 году на Восток с поручением приобрести чистокровных арабских жеребцов для улучшения карабахских лошадей, то, путешествуя по Персии, Ираку и Кувейту, он столкнулся с тем, что выбор лошадей такого же правильного экстерьера, как у кёглянов, оказался не очень богат. По его словам, большая часть лошадей Персии, Турции и Арабистана, “кои пользовались фирмой чистокровных, по формам решительно ничем не превосходила хороших карабахских лошадей”.
 |
 |
Карабахские жеребцы на картинах Н.Сверчкова, 1865 г. |
|
В то же время среди русских коннозаводчиков и любителей лошадей можно было услышать и весьма скептическое мнение о карабахской породе: некоторые считали ее изнеженной, совершенно не способной акклиматизироваться и не годной к кавалерийской службе, а следовательно, не представляющей интереса. Малочисленность породы также способствовала распространению мнения о ее деградации. Однако история создания донской породы полностью опровергает подобные рассуждения.
На Дон карабахские жеребцы попадали с XVIII века: казаки приводили их из турецких и персидских походов. Но особенно много их стало в XIX веке, когда формировался новый, улучшенный тип донской лошади. Некоторые заводчики Задонья держали целые отделения персидских, т. е. карабахских и туркменских, лошадей. Из карабахских лошадей был составлен конный завод Платова. В 1836 году, когда завод карабахских лошадей генерала Мадатова, в котором было около 200 кобыл-маток, распродавался наследницей, значительную часть его приобрел В. Д. Иловайский, один из известнейших коннозаводчиков Дона. Карабахские лошади использовались для улучшения донской породы вплоть до начала XX века; они придали ей характерный тип и восточную породность, которые отличают дончака от всех полукровных лошадей.
Карабахская лошадь для коневодства Кавказа имела такое же значение, как английская чистокровная в Европе. Под ее сильным влиянием в Азербайджане образовалась делибозская порода. Карабахских производителей наряду с арабскими и туркменскими использовали при выведении кабардинской лошади. Оставили свое потомство кёгляны и в стрелецкой, и в ростопчинской породе. Даже некоторые из некрупных персидских жеребцов, попадавших в европейские конные заводы и использовавшихся при выведении орловской верховой, тракененской и других пород, в действительности могли быть карабахскими.
В 70-х годах прошлого века в Карабахе был организован Елисаветпольский рассадник. В нем были собраны хорошие карабахские кобылы, но они крылись арабскими и даже англо-арабскими жеребцами.
В начале XX в. карабахское коневодство пришло в упадок. Завод, основанный ханами и наследовавшийся их потомками, исчез в 1905 году. Сыграла свою роль и гражданская война: численность породы резко сократилась. Кёгляны смешались с простыми беспородными лошадьми, потеряв значительную часть своей породности и измельчав. Из разряда лучших восточных пород карабахская лошадь перекочевала в местные горные. Но и эти лошади сохраняли следы восточной крови и характерную масть, “напоминающую цвет старой бронзы”, с более темными гривой и хвостом и такого же оттенка “ремнем” вдоль хребта. Одна из таких лошадей, буланый карабахский жеребец Заман, в 1956 году была подарена английской королеве одновременно с ахалтекинцем Меле-Кушем.
В 1949 году в целях сохранения породы в местности Гей-Тапа Агдамского района, где когда-то паслись ханские табуны, был организован конный завод, куда были собраны наиболее типичные кобылы. Для улучшения карабахской породы (главным образом, увеличения роста) интенсивно использовали арабских и терских жеребцов. На момент открытия завода в нем стоял единственный карабахский жеребец Султан, остальные жеребцы (Кадими 1, Кадими 2, Контингент, Корф) были чистокровные арабские. Однако даже арабо-карабахам было очень далеко до кёглянов, а все испытания молодняка сводились к гладким скачкам на Бакинском ипподроме, где, естественно, преимущество получали арабские помеси. Порода оставалась очень малочисленной.
Сегодня около полусотни карабахов можно разыскать даже в Западной Европе, однако дальнейшее сохранение этого поголовья в чистоте проблематично: в Европейском Союзе действует запрет на ввоз лошадей из Азербайджана.
Теперь только картины и редкие фотографии подтверждают свидетельства удивительного прошлого неприметной горной лошадки. Пример карабахской породы предостерегает нас: то, что создавалась многими поколениями, легко потерять и очень трудно восстановить.
* Заложник; феодальные правители обменивались аманатами (обычно близкими родственниками) как гарантами ненападения друг на друга.
