Фрон­то­выми до­ро­гами

Лошади в Великой Отечественной… На самом деле число их было огромно: около трех миллионов. Ведь в тогдашней армии лошади были не только в кавалерии: шли по военным дорогам бесчисленные обозы, на лошадях перевозились пушки и многое другое. Лошадь практически была основной тягловой силой. Даже в стрелковом полку по штату полагалось иметь триста пятьдесят лошадей. У немцев в начале войны лошадей было меньше, хотя кавалерийские части были и в Вермахте. Однако, попав из Западной Европы на российское бездорожье, фашисты быстро осознали преимущества «четвероногой» тяги, и количество лошадей в немецкой армии сильно возросло, в основном за счет оккупированных территорий… Лошади тоже приближали Победу, хотя их вклад на первый взгляд был не так заметен. И хоть большинство из них не ходило в атаки (те же кавалеристы часто предпочитали действовать в пешем строю), лошади на войне гибли и получали ранения. Штатная численность лошадей в Красной Армии составляла 1,9 миллиона, а это значит, что за годы войны было потеряно более миллиона лошадей… Впрочем, потери среди конского состава были бы несравненно больше, если бы не четко организованная ветеринарная служба, действовавшая на фронте. Подавляющее большинство раненых и заболевших лошадей после лечения возвращалось в строй.

Великая Отечественная война, 60-летие победного окончания которой мы отмечаем в эти дни, потребовала мобилизации всех человеческих и материальных ресурсов страны. Не осталась в стороне и ветеринарная служба. Ветеринарные врачи были в каждом полку: стрелковом, кавалерийском, артиллерийском. Они занимались не только лечением, но и профилактикой инфекционных заболеваний и эксплуатационных травм, следили за своевременной ковкой, укрытием лошадей с целью сокращения боевых потерь. В кавалерийских частях, имевших намного больше штатных лошадей, чем стрелковые полки, ветеринарные фельдшеры были и в подразделениях: эскадронах и батареях, естественно, и их полевые лазареты укомплектованы и оснащены были лучше, чем в пехоте. Главной задачей полковой ветслужбы было собирать раненых лошадей на поле боя, оказывать им первую помощь и эвакуировать в тыл. Для этой цели организовывались передовые ветеринарные пункты, которые находились в районе действия войск. Эффективность лечения обеспечивалась его последовательностью на всех этапах эвакуации. Вначале раненые и больные лошади попадали в полковой ветлазарет, который размещался в нескольких километрах от переднего края. Именно на полковые и дивизионные лазареты приходилась большая часть лошадей, вернувшихся в строй после лечения. Здесь лошадям оказывали врачебную помощь. Тех, которые могли выздороветь за неделю, оставляли. Остальных эвакуационные отделения дивизионных ветлазаретов отводили в дивизионный тыл. В дивизионных ветлазаретах лошадям оказывали помощь в полном объеме и снова «сортировали». На месте оставляли только тех, кто мог свободно передвигаться и выздороветь за две-три недели. Тех же, что нуждались в более длительном лечении, отправляли в армейские или фронтовые лазареты. Для этого у армейских лазаретов были эвакуационные отделения, а для доставки самых тяжелых раненых и больных во фронтовой тыл использовался автотранспорт, имевшийся в специальных эвакуационных лазаретах. В армейских и фронтовых лазаретах были хирургическое, терапевтическое и инфекционное отделения, которые возглавлялись квалифицированными специалистами. Тяжело раненным лошадям здесь делали операции, а потом много месяцев лечили их и выхаживали до полного выздоровления. Кроме ветлазаретов, в распоряжении ветотдела фронта была военная ветеринарная лаборатория, в которой проводились все необходимые исследования. В терапевтическое отделение попадали в основном лошади с тяжелыми заболеваниями органов дыхания и пищеварения. Многие при этом были истощены и нуждались в специальном кормлении. Инфекционное отделение размещалось, как правило, в нескольких населенных пунктах, где изолированно содержались лошади с разными заразными заболеваниями. Чаще других встречались чесотка, мыт, эпизоотический лимфангоит. Большую опасность представляла инфекционная анемия, однако благодаря строгому проведению профилактических и противоэпизоотических мероприятий она не получила широкого распространения. Среди лошадей, привезенных из Монголии, наблюдались единичные случаи заболевания сапом, который уже давно не регистрировался на территории СССР. Изредка встречались осложнения ранений столбнячной инфекцией. Бывали случаи и других заразных болезней, как правило, они заканчивались выздоровлением. За годы войны были возвращены в строй 86,9% раненых и 93% больных лошадей – всего около 2,1 миллиона. Однако следует иметь в виду, что лошадей с тяжелыми, не поддающимися лечению, ранениями (например, переломами крупных костей ног или наиболее тяжелыми проникающими ранами живота) приходилось уничтожать, так же, как и лошадей, больных сапом и инфекционной анемией. Они учитывались в графе безвозвратных потерь.

Фронтовые университеты
Деятельностью ветврачей в частях и ветеринарных учреждениях руководили ветотделы армий и фронтов, а в масштабе всей Красной Армии – Военно-ветеринарное управление, находившееся в Москве. В составе этих органов были администраторы, занимавшиеся организацией ветеринарного обеспечения войск, и главные специалисты: хирурги, терапевты, эпизоотологи. Они постоянно выезжали в действующие соединения и части, помогали организовывать работу ветслужбы, непосредственно участвовали в проведении диагностических и лечебных мероприятий, в частности сложных хирургических операций. Например, ветотдел Центрального, а затем Белорусского и I Белорусского фронтов возглавлял опытнейший ветврач, профессор военно-ветеринарной академии генерал-лейтенант Н.М.Шпайер. Главным ветеринарным хирургом фронта был профессор Киевского ветинститута И.Е.Поваженко, главным терапевтом – доцент Харьковского ветинститута Н.С.Перстнёв. В сложных фронтовых условиях они находили возможность не только обобщать богатейший клинический опыт, но даже вести научную работу. Эта инициатива всячески поддерживалась начальниками армейских и фронтовых лазаретов, которые также были опытными специалистами. Автору этой статьи посчастливилось служить в 408-м фронтовом ветлазарете Белорусского фронта, начальником которого был подполковник ветеринарной службы Георгий Тимофеевич Рогалев. В прошлом лихой конник, коновод легендарного командира дивизии Червонного казачества Виталия Примакова, он был человеком неукротимой энергии. В лазарете постоянно велась рационализаторская и научная работа, результаты ее широко использовались. Так, например, начальник лечебного отдела лазарета майор В.Г.Кулик, который до войны был преподавателем Харьковского ветинтститута, проводил исследования вегетативной нервной системы лошадей, а также изменения рефлексов при различных заболеваниях. При лазарете была организована кормокухня, где запаривали сенную и соломенную резку, которую в смеси с дробленым овсом и ячменной дертью скармливали худым лошадям. Некоторые лошади поступали в лазарет в очень истощенном состоянии, чтобы как-то восстановить их силы, им в корм добавляли даже сушеное мясо. Вот небольшая, на первый взгляд, бытовая деталь: тюки сена скреплялись проволокой. Казалось бы, на что эта проволока годна – лишь бы не валялась где попало… Однако ковочный инструктор старшина А.Шоман придумал приспособление, позволяющее делать из этой проволоки цепочки, из которых получались прекрасные чомбуры. Его изобретение широко использовалось. В лазарете применялись современные методы лечения, например, переливание крови. Для этого содержались специальные лошади-доноры. Отобрать их было делом непростым, а главное, очень длительным, ведь нужна была абсолютная гарантия того, что донор не является носителем какого-либо вируса. Особенно опасна скрытая форма инфекционной анемии (ИНАН). У лошадей, отобранных для использования в качестве доноров, в течение шести месяцев каждый день по два раза измеряли температуру тела и раз в неделю исследовали кровь. Донорами становились только животные, имевшие совершенно нормальный анализ крови и за все полгода ни разу не давшие повышения температуры. В лазарете Рогалева было около десяти безупречных доноров с различными группами крови. К сожалению, их постиг печальный конец – все они погибли во время пожара конюшни хирургического отделения. Случилось это весной 1944 года, и отобрать новых доноров было уже невозможно. Научная работа велась и в других лазаретах. Это позволило руководству ветслужбы фронта провести весной 1944 года конференцию ветврачей на базе одного из фронтовых ветлазаретов, дислоцированного в то время на территории Гомельского конного завода. На базе нашего 408-го фронтового ветлазарета летом 1944 года в лесу под городом Калинковичи в Белоруссии режиссер Я.Г.Задорожный снял кинофильм, который должен был продемонстрировать и обобщить опыт работы ветеринарной службы на фронте. Были последовательно отсняты сцены работы всех ветучреждений, от передового ветеринарного пункта до фронтового лазарета. Фильм этот до сих пор хранится в Московской Ветеринарной академии. На исходе войны Осенью 1944 года ветслужбе нашего фронта было поручено отобрать среди трофейных лошадей тех, которые могли бы иметь племенное значение. Мы собрали около пятидесяти жеребцов и двухсот кобыл, главным образом тяжеловозов. После тщательного длительного наблюдения, а также клинического и лабораторного обследования они были отправлены в Советский Союз. Той же осенью был отдан приказ собрать в частях фронта жеребят старше четырех месяцев. В наш лазарет их поступило свыше трехсот. Вопреки приказу среди них были и совсем маленькие. В частях хотели избавиться от жеребят, которые, конечно, только мешали, поэтому некоторые командиры перестарались и отняли от маток двух-трехмесячных сосунков. Неудивительно, что эти малыши болели, к тому же среди них началась эпизоотия мыта. Автору этой статьи пришлось заниматься ее ликвидацией. Всех жеребят вывели в близлежащее польское помещичье имение Пучице. Антибиотиков тогда у нас не было, и мы лечили мытных жеребят внутривенными вливаниями раствора красного стрептоцида и глюкозы. Какая-то часть раствора проливалась и попадала на руки, окрашивая их в красный цвет, и мы ходили будто «по локоть в крови». Прошло около трех месяцев, пока большинство жеребят выздоровело. Пало около двадцати самых маленьких, у которых мыт протекал особенно тяжело. Позже жеребят также отправили в СССР. В начале марта наш лазарет был передислоцирован на территорию Германии в село Кельтшен возле города Ландсберг. Здесь мы и встретили Победу, а всего через десять дней по приказу начальника ветотдела фронта переехали в пригород Берлина Хоппегартен и расположились на территории скакового ипподрома. Здесь с 15 по 19 августа прошла вторая научно-практическая конференция ветеринарных врачей фронта. Фактически она имела значение общеармейской, так как в ней участвовало руководство Ветеринарного управления Красной Армии и ветотделов нашего и других фронтов, а также профессора Военной (ныне Московской) ветеринарной академии во главе с академиком К.И.Скрябиным. На конференции было заслушано более пятидесяти докладов, посвященных ветеринарному обеспечению конского состава войск, различным вопросам эпизоотологии, хирургии и терапии. Участники конференции выезжали в войска, а также знакомились с возобновленной работой ветеринарного факультета Берлинского университета. По итогам работы конференции в январе 1946 года был издан сборник трудов. …Война закончилась, предстояла демобилизация армии, в том числе ветврачей и фельдшеров, призванных из запаса. Перед остававшимися стояла большая задача по поддержанию ветеринарного благополучия Группы оккупационных войск, по излечению множества находившихся в лазаретах лошадей, раненных в последних сражениях. Часть этих лошадей была после выздоровления отправлена в СССР, часть распределена между немецкими крестьянами, так называемыми «ной-бауэрами», получившими наделы в результате земельной реформы. Началась мирная жизнь, но военно-ветеринарная служба продолжала выполнять свои задачи.