Возвращение амазонки

«Вести» (РТР), «Время» (ОРТ), авторское ток-шоу «Арина» (НТВ), программа «Место встречи с Ариной Шараповой» – знаменитая телеведущая успела перепробовать себя во всех жанрах: от новостных до развлекательных.

Выпускница философского факультета МГУ и Иняза по специальности «переводчик» о славе не мечтала. Руководствуясь, вероятно, убеждением Мерилин Монро («Невесты – не вино, с годами не хорошеют»), в восемнадцать лет вышла замуж, в девятнадцать родила сына. Домохозяйкой не стала из-за развода с первым мужем Сергеем Аллилуевым – журналистом, дальним родственником жены Сталина.

После тайм-аута в телекарьере, в продолжение которого журналисты то записывали ее в партию «Наши женщины», то интересовались гонорарами за несуществующие съемки в «Санта-Барбаре», она вернулась «домой», на ОРТ.

Два раза в неделю Арина, собиравшаяся когда-то учить детей, читает лекции в Высшей школе экономики на кафедре «Политический консалтинг и выборные технологии». А с июня 2001-го будит по понедельникам зрителей из студии «Доброго утра» или, как в одном из недавних выпусков, даже со спины владимирского тяжеловоза!

– Мы приехали в цирк снимать маленького трехмесячного тигренка. Взяли его на руки, он был нами обцелован, облюбован, – симпатичный такой! – рычал, правда. Когда на арену вывели владимирского тяжеловоза, я поняла, что просто обязана на него сесть! К счастью, там была платформа. С нее вскарабкалась в седло. Представьте, я сидела верхом на этой махине, носившейся по кругу, да еще и в дамском седле – как амазонка! Это показали в эфире. Записи своих программ редко смотрю, только если не уверена, что все удачно. А вот друзья меня видели. Сразу позвонили: «Ты на лошади!!!» Особенно всех размеры «скакуна» впечатлили.

– С американской телекомпанией KUSA Вы готовили фильм об Эрмитаже, где снимались в потрясающих каретах русских императоров. Как Вам ощущение той эпохи?

– В Эрмитаже есть «гараж» для карет, куда вообще никого не пускают. Мы, наверное, были первой съемочной группой, туда попавшей. Все было замечательно, съемки шли днем и ночью. И вдруг директор Эрмитажа Борис Пиотровский, ныне покойный, дает распоряжение: «Прекратить!» Из-за нехватки финансирования, кажется. До сих пор помню, как я вошла в кабинет Пиотровского и попросила разрешения позвонить по «вертушке»… Набрала номер министра культуры, объяснила ситуацию, сказала, что Америка узнает об Эрмитаже то, чего не знала никогда. Неужели вы не хотите этого? И нам разрешили продолжать съемку! В течение месяца я жила в Эрмитаже, причесывалась гребнем Екатерины II, держала в руках табакерку, которой якобы убили Петра III, играла на клавесине Елизаветы I...

Не знай я про век научно-технической революции, с удовольствием поселилась бы веке эдак в восемнадцатом. Тихо, мирно, где-нибудь в районе Лувра или даже в нем самом. Лошади, дилижансы – очень элегантный способ передвижения! Правда, я никогда не забуду очень смешной опрос, который провели среди лондонцев в 1901 году – «Каким станет Лондон через сто лет?» Горожане ответили, что в 2001 году потребуются специальные машины для уборки навоза – экипажей будет слишком много. Так что мечтать не вредно.

– Транспортные средства вроде экипажа разве что на территории Лувра хороши. Вы долгое время работали в провинции. Например, в Красноярске вели скандальную телепередачу. Цикл «Час Быка», где прозвучали откровения предпринимателя Павла Струганова, известного также по прозвищу Паша Цветомузыка, вызвал настоящий ажиотаж…

– Это грандиозная журналистская удача. Война за Красноярский край в моем сознании отпечаталась как детективный роман. С одной стороны, политическая ситуация очень интересна на местном уровне, с другой – было ощущение, что я нахожусь в Москве. По накалу страстей – столица. Бесценное общение с людьми, возможность разобраться в их отношениях. Столичных политиков я более-менее знала. В Красноярске из знакомых – разве что писатель Виктор Астафьев и генерал Александр Лебедь.

Спрашивала, казалось бы, элементарное, но с неподдельным интересом: «А вы кто?», «А вы какой?», «А вы зачем?» Поэтому, наверное, программу активно принимали. До появления на «большом» телевидении (Арина пришла в «Вести» в 1992 году. – Прим. авт.) я как репортер редакции видеоинформации АПН (РИА «Новости») и на Северный полюс летала, и в Китай. Перемещения, хоть и на вертолетах, там, надо сказать, непростые… И все время рядом оказывались лошади. Верхом даже в Марий-Эл ездила, там лошади резвые, красивые – потрясающие, одним словом, до сих пор помню! На съемках я с ними постоянно сталкивалась.

– А в жизни?

– Лошади были в городе, в деревне, на даче, где мы отдыхали. Некоторые мои школьные друзья серьезно занимались конным спортом. Один занимался в обществе «Труд» в Москве, пригласил посмотреть. Я, тринадцатилетняя девчонка, впервые села в седло.

Первое ощущение – тягостное. Мне очень не понравилось, что такое сильное животное поддается командам. Ногой тронешь – идет, куда направят. Такая большая и такая послушная! Я даже расстроилась. Для кого-то это – кайф. Для меня тогда было совершенно невыносимо, чтобы кто-то мне подчинялся. Угрызения совести начались. Чисто психологически было тяжело. Свободный, либеральный я человек! Со временем, конечно, привыкла, что лошади – существа, вынужденные подчиняться. Несколько дней тогда приходила, помогала на конюшне. Потом все как-то сошло на нет. Жалею, что в детстве не отнеслась к этому серьезнее. Жизнь меня постоянно сводила и сводит с лошадьми, только времени стало меньше.

– Трудно поверить, но в интервью Вы неоднократно признавались, что в юности были барышней неспортивной, за один присест чуть ли не килограмм трюфелей могли умять… Отношение к активному отдыху с тех пор изменилось?

– Как только просыпаюсь, сразу на улицу. Либо бегаю, либо катаюсь на велосипеде. Если утром не успеваю позаниматься спортом (По понедельникам Арина поднимается в четыре утра, чтобы успеть на работу! – Прим. авт.), наверстываю днем или вечером. Тренажеры не люблю – они меня утомляют. Вместе с сыном мы занимались теннисом и плаванием. Лошадей он любит по картинкам, потому что верховой ездой с ним вдвоем не увлекались. Пока. Хорошая, кстати, идея! Хотя у меня к лошадям с недавних пор отношение неоднозначное.

– ?!

– Обычная для многих конников история: однажды занималась в манеже, на галопе уже неплохо сидела. Тренер куда-то ушел. Неожиданно открылась дверь, подул ветер, моя лошадь испугалась, высоко-о-о наподдала задом – естественно, я упала. Народу вокруг много, человек я упрямый, думаю: «Как это так!!! Что же, я на нее больше не сяду?!» Села, продолжила тренировку, почувствовала боль. Минут через пятнадцать уже садилась в машину. На всякий случай с мужем отправились к врачу. К счастью, все обошлось, но появился страх перед лошадьми.

– Муж тоже верховой ездой увлекается или просто поблизости оказался?

– Не то чтобы увлекается. Эдуарда на лошадь фактически посадила я. Мы вместе начали тренироваться в Сокольниках. Эмоций в отношении лошади у моего супруга было значительно меньше, чем у меня. Но, надо сказать, успехи он делал грандиозные и очень здорово ездил верхом.

– Почему «ездил»?

– Ровно через три месяца после падения с лошади я свалилась с мотоцикла. Обучалась вождению, была уже практически выпускником… Итог – трещина в руке. Тогда и решила – хватит! Так ведь и покалечиться можно. На какое-то время в спортивной жизни сделала перерыв. Муж из солидарности тоже. Правда, с лошадьми сказать себе «стоп» мне плохо удается. С одной стороны – побаиваюсь, с другой – очень хочу завести свою. Уже просила себе лошадь на день рождения. Спокойную и рассудительную – порода не так важна.

– А престиж? После того как Олег Попцов, реформатор РТР и создатель «Вестей», пригласил Вас на должность правительственного корреспондента, Ваш стремительный карьерный рост породил немало сплетен. Высокие покровители, яхты, бриллианты…

– Будь у меня высокий покровитель, давно жила бы в Рио-де-Жанейро… Я не гонюсь за ценой. Мои друзья, например, купили лошадь, которая из-за плохого здоровья стоила всего триста долларов. Теперь она совершенно здорова, даже в соревнованиях участвует. Если мне какая-то лошадь очень понравится, проблемы с ней меня не испугают.

– Вы известны как одна из сторонниц Всемирного фонда дикой природы…

– Животных действительно очень люблю. У меня дома сейчас живут две кошки. Большой и пушистый трехлетний Вася и маленькая Ася, подаренная детьми. За место в кошачьем домике дерутся без конца: один на крыше – другому надо туда же…

Так вот, наблюдая за различным зверьем, замечаю: у собаки или у кошки интеллект лошадиному не уступает, а души меньше. Не любить лошадей, по-моему, невозможно. Сами конюшни, их запах напоминает о детстве, о деревне. Моя голубая мечта уже много-много лет – чтобы рядом с моим дачным участком была моя собственная конюшня.

– За границей многие так и живут!

– Там лошади действительно на каждом шагу… Вот я фотографировалась с ними для журнала и вспоминала, как однажды в Америке, в городе Аспин, мы верхом отправились в высокогорье. Относительное, правда. Горы низкие, больше – долины и обрывы. Целой группой ехали по краю. Путешествие продолжалось часа два-три. Я освоилась и решила, что могу абсолютно все. Мудрая кобыла меня слушалась – но впереди лошади, сзади тоже. Без смены мне, думаю, пришлось бы нелегко. Самостоятельность – штука тяжелая.

– Странно слышать такие слова от продюсера и создателя нескольких авторских программ…

– Самостоятельность на ТВ я искала всегда. Информация – своего рода военная дисциплина. Я по характеру не приспособлена к жестким правилам. Всегда хотела делать что-то свое. Почему жизнь «Арины» и «Места встречи» на экранах была удручающе короткой? Ходило немало слухов. Ток-шоу «Арина», например, стало полем боя для выяснения отношений больших начальников...

Но слухи о том, что телевидение – это такой террариум, где все друг друга пожирают, сильно преувеличены. Главное – быть сильной, сдержанной, уметь постоять за себя. Не верю, что добро на ТВ не приживается… Есть профессионалы высокой пробы. Я восхищаюсь, например, Светланой Сорокиной и Татьяной Митковой.

В программе «Доброе утро» чувствую себя комфортно. Накануне понедельника думаю, как помочь людям начать неделю со светлым чувством. Я самостоятельна в выборе тем для разговора, гостей, комментариев. На сегодняшний момент это меня удовлетворяет.

Другое дело – самостоятельность на лошади. (Смеется.) Однажды мы с друзьями на машинах путешествовали по Испании. Остановились в потрясающе красивой гостинице, напоминавшей замок, и, к своему изумлению, обнаружили на территории не только загон для оленей, но и конюшню. Наши мужья на предложение покататься ответили: «Нет-нет-нет!» Ни одна из моих отважных приятельниц верхом не сидела ни разу. Самым «опытным» всадником оказалась я.

Подписали бумагу о том, что все умеем. Благо никто из нас, не зная испанского, не понял, что, собственно, было в ней написано. Сопровождающий берейтор обманулся такой самоуверенностью и ехал где-то сзади. В какой-то момент лошади двинулись в разные стороны. «Катя, куда ты едешь?!» – кричу я своей приятельнице. «Я не знаю! Она везет меня в гору!» И действительно, ускакала Катя в горы… Мы, оставшиеся, кто куда. Берейтор, не говоривший по-английски, ничего толком сказать не мог – мы бы не поняли. В общем, трудная вышла прогулка. Но все закончилось хорошо, и Катю нашли быстро.

– Встречали вас, наверное, как героев…

– Куда там! Мужья, когда нас увидели, очень веселились. А нам было не смешно. Хотя этот случай научил меня самостоятельности на лошади. Я поняла, что при желании управиться с ней можно. Раньше я каталась на конюшнях у своих друзей, но одна из манежа никогда не выезжала, только в компании. Лошадь в смене чувствует себя спокойнее, увереннее. Я вместе с ней тоже.

Сейчас подошла к коню и чувствую – поджилки-то трясутся! После падения, кроме как на съемках, верхом год не сидела! Но к верховой езде, видимо, скоро вернусь. Для меня это, разумеется, в первую очередь не спорт, а отдых. Просто бы перестать трусить. Хочу попросить тренера со мной позаниматься. Не знаю, насколько меня, конечно, хватит...

Юлия НОВОСЕЛОВА

Фото Натальи Костиковой

и из архива А.Шараповой