«До чего же приятно смотреть, как по ровному, очищенному от снега льду, похожему на пласт темного стекла, проносятся великолепные животные, за которых часто плачены сумасшедшие деньги! Длинными струями пар вырывается из пунцовых ноздрей, туман окутывает бока, а хвосты будто осыпаны алмазной пудрой. Их подковы как бы кусают гладкую и скользкую поверхность, поглощая пространство с такой гордой уверенностью, как будто они бегут не по льду, а по прекрасно утрамбованной аллее». Это описание бегов на реке Неве взято из книги «Путешествие в Россию» Теофиля Готье, одного из ярчайших представителей французского романтизма. Его рассказ о невских бегах буквально искрится прямо-таки юношеским восторгом – что и неудивительно, ведь в России в XIX веке и рысистая лошадь, и беговой спорт получили фантастическое развитие.
«До чего же приятно смотреть, как по ровному, очищенному от снега льду, похожему на пласт темного стекла, проносятся великолепные животные, за которых часто плачены сумасшедшие деньги! Длинными струями пар вырывается из пунцовых ноздрей, туман окутывает бока, а хвосты будто осыпаны алмазной пудрой. Их подковы как бы кусают гладкую и скользкую поверхность, поглощая пространство с такой гордой уверенностью, как будто они бегут не по льду, а по прекрасно утрамбованной аллее». Это описание бегов на реке Неве взято из книги «Путешествие в Россию» Теофиля Готье, одного из ярчайших представителей французского романтизма. Его рассказ о невских бегах буквально искрится прямо-таки юношеским восторгом – что и неудивительно, ведь в России в XIX веке и рысистая лошадь, и беговой спорт получили фантастическое развитие. 
Спонсор рубрики АО «Россельхозбанк» 
Мы привыкли к ипподромам в городах, к стационарным трибунам, ровным дорожкам со специальным грунтом. Но так, конечно же, было не всегда – несмотря на то, что именно Россия является обладательницей старейшей беговой породы в мире. Лишь в 1934 году был основан первый в мире рысистый ипподром – Московский, а до появления бегов на стационарной дорожке в Царском Селе в тот момент оставалось еще долгих 11 лет. Однако задолго до обустройства первых ипподромов бега проводились на просто подходящих для этого городских площадках. Изначально это были просто заклады, «гонки взапуски» на спор во время праздничных гуляний, особенно масленичных; в таких состязаниях участвовали и простые крестьянские лошадки в своей рабочей упряжи, и приведенные из дальних степей иноходцы, и одиночные упряжки, и тройки всех мастей и «фасонов». Часто вперемешку шли пари на резвость, испытания рабочих лошадей на силу и прочие народные забавы. Подобные состязания существовали в самых разных регионах и странах. Создать вместо этой стихии соревнования с едиными правилами, четкими целями и задачами, чтобы результаты бегов можно было использовать в совершенствовании конских пород, стало уже следующим, буквально историческим шагом в развитии коневодства. Звонкий лед Основателем отечественных беговых традиций стал граф Орлов: он первым начал организованно проводить рысистые испытания своих лошадей в Москве, летом на Донском поле, а зимой на льду Москвы-реки. После смерти графа традиция бегов и скачек, построенных по принципам коннозаводских испытаний, прервалась на несколько десятилетий. Однако в качестве народной забавы, излюбленного городского развлечения бега проводились и в Москве, и в Петербурге и без ипподромов. В Северной столице естественной зимней площадкой для состязаний стал лед Невы. Здесь стоит напомнить, какова собой река Нева в своей дельте. Например, она раз в 6–8 глубже реки Москвы в пределах столицы (глубина Невы достигает 24 метров), а в центре города (например, напротив Петропавловской крепости) она и раза в три шире реки Москвы. В наше время на Неве зимой остаются полыньи, но это следствие работы промышленных предприятий и движения ледоколов. Полтора века назад Нева, конечно, замерзала полностью и, похоже, лед ее был ровнее и толще, чем сейчас. Однако мысли о зыбкости этой тверди под ногами любителей бегов не покидали Теофиля Готье: «Вся эта толпа на ледяном поле Невы походила на черный муравейник, и меня до крайности беспокоила мысль, которая решительно никому не приходила в голову, что глубокая река шириной с Темзу у Лондонского моста протекала все-таки под этой ледяной коркой не более двух-трех футов толщиной, а на ней на одном и том же месте толпились тысячи зрителей и значительное число лошадей, не считая всевозможных экипажей. Но русская зима не подведет! Она не станет ненароком играть с толпой людей в ужасную игру, не откроет под людьми английского трапа и не поглотит всё и вся». Два-три фута! Это вполне соизмеримо с толщиной льда на высокогорном швейцарском озере Санкт-Мориц, знаменитым своими скачками, бегами и престижнейшими турнирами по конному поло. Зимний конноспортивный сезон на льду Санкт-Морица представляет собой прямо-таки карнавал шика, красоты, азарта, но ведь и невский лед середины XIX века выглядел не менее празднично! И на этом льду находилось место для всех сословий, конских пород и типов экипажей. Праздник жизни для всех Итак, беговой день в Санкт-Петербурге в 1958 году. Снова предоставим слово французу-очевидцу. «Невский проспект и улицы, выходящие на большую площадь с Александровской колонной посередине, этим гигантским монолитом из розового гранита, превосходящим колоссальные египетские монументы, во время бегов представляют собою чрезвычайно оживленное место, примерно как у нас на Елисейских полях, когда стипль-чез призывает на скачки все фешенебельные кареты Парижа. Потряхивая санями, проезжают тройки, лошади несутся веером, и каждая в своем беге. Скользят на стальных полозьях сани, запряженные великолепными рысаками, которыми с трудом правят кучера в бараньих четырехгранных шапочках и в синих или зеленых кафтанах. Другие сани (на четыре места) и запряженные парой берлины – коляски, снятые с колес и водруженные на железные полозья с загнутыми концами, – направляются все в одну сторону, образуя как бы стадо более или менее спешащих карет. Иногда встречаются сани, сделанные по старинной русской моде, с кожаным фартуком от снега, натянутым как парус, а везущая их лошадка с растрепанной гривой, идя галопом рядом с рысаком, подвижная и быстрая, пробирается в запутанном лабиринте улицы, осыпая соседей белыми комьями». Вся эта пестрая толпа направлялась к съезду на лед, оборудованному в виде настила из досок. Беговой круг располагался поперек течения реки напротив Зимнего дворца; по краю его тянулось деревянное ограждение, а границы дорожек оформлялись сосновыми ветвями. Вместо трибуны была небольшая деревянная беседка; каждый год ее собирали заново из досок. Народу в беседке помещалось совсем немного, и допускались туда, конечно, лишь вип-персоны. Остальные зрители, и благородного сословия, и попроще, толпились вдоль ограждения дорожки, кто на сиденьях и облучках саней, кто пешком. В середине XIX века на Неве заезды рысаков чередовались с состязаниями троек, которые были очень популярны. Устраивались и соревнования рабочих лошадей – например, заезды с грузом в 200 пудов. Дистанции призов для рысаков бывали очень длинными, до 30 верст с перебежкой – в рысаках того времени выносливость ценилась не меньше резвости, ведь такая лошадь была идеальной для разъездов. Изначально лошади стартовали по две – у каждой была своя дорожка, и место старта у каждой из соревнующихся лошадей было свое. Чтобы разбудить соревновательный дух в рысаке, который даже не видел своего соперника, рядом с ним, по специальной дорожке, скакал всадник – его лошадь называлась поддужной. Резвый галоп имеет преимущество перед рысью – достаточно сравнить, за какое время преодолеваются одинаковые дистанции на бегах и скачках. Однако иные рысаки набирали такую скорость, что оставляли своих поддужных далеко позади. Победу надо было подтвердить в перебежке. Обустройством бегового круга на льду Невы с 1846 года стало заниматься Управление Государственным коннозаводством. Готье оказался в российской столице фактически накануне создания Санкт-Петербургского общества зимних бегов. Однако свои первые призы общество смогло разыграть лишь через два сезона после основания, в январе 1861-го. Поддержка государства у общества была небольшой, всё приходилось организовывать в основном на членские взносы, плюс небольшой доход давала продажа билетов на бега, так что провести удавалось всего семь-восемь беговых дней за сезон. Отмена крепостного права сильно ударила по беговому спорту, лишив помещиков, владельцев рысаков, дармовой рабочей силы. Но уже не за горами было начало эры тотализатора, который принесет в бега и скачки и большие деньги, и не меньшие споры и раздоры... Но это будет уже совсем другая история... Мы привыкли к ипподромам в городах, к стационарным трибунам, ровным дорожкам со специальным грунтом. Но так, конечно же, было не всегда – несмотря на то, что именно Россия является обладательницей старейшей беговой породы в мире. Лишь в 1934 году был основан первый в мире рысистый ипподром – Московский, а до появления бегов на стационарной дорожке в Царском Селе в тот момент оставалось еще долгих 11 лет. Однако задолго до обустройства первых ипподромов бега проводились на просто подходящих для этого городских площадках. Изначально это были просто заклады, «гонки взапуски» на спор во время праздничных гуляний, особенно масленичных; в таких состязаниях участвовали и простые крестьянские лошадки в своей рабочей упряжи, и приведенные из дальних степей иноходцы, и одиночные упряжки, и тройки всех мастей и «фасонов». Часто вперемешку шли пари на резвость, испытания рабочих лошадей на силу и прочие народные забавы. Подобные состязания существовали в самых разных регионах и странах. Создать вместо этой стихии соревнования с едиными правилами, четкими целями и задачами, чтобы результаты бегов можно было использовать в совершенствовании конских пород, стало уже следующим, буквально историческим шагом в развитии коневодства. Звонкий ледОснователем отечественных беговых традиций стал граф Орлов: он первым начал организованно проводить рысистые испытания своих лошадей в Москве, летом на Донском поле, а зимой на льду Москвы-реки. После смерти графа традиция бегов и скачек, построенных по принципам коннозаводских испытаний, прервалась на несколько десятилетий. Однако в качестве народной забавы, излюбленного городского развлечения бега проводились и в Москве, и в Петербурге и без ипподромов. В Северной столице естественной зимней площадкой для состязаний стал лед Невы. Здесь стоит напомнить, какова собой река Нева в своей дельте. Например, она раз в 6–8 глубже реки Москвы в пределах столицы (глубина Невы достигает 24 метров), а в центре города (например, напротив Петропавловской крепости) она и раза в три шире реки Москвы. В наше время на Неве зимой остаются полыньи, но это следствие работы промышленных предприятий и движения ледоколов. Полтора века назад Нева, конечно, замерзала полностью и, похоже, лед ее был ровнее и толще, чем сейчас. 
Однако мысли о зыбкости этой тверди под ногами любителей бегов не покидали Теофиля Готье: «Вся эта толпа на ледяном поле Невы походила на черный муравейник, и меня до крайности беспокоила мысль, которая решительно никому не приходила в голову, что глубокая река шириной с Темзу у Лондонского моста протекала все-таки под этой ледяной коркой не более двух-трех футов толщиной, а на ней на одном и том же месте толпились тысячи зрителей и значительное число лошадей, не считая всевозможных экипажей. Но русская зима не подведет! Она не станет ненароком играть с толпой людей в ужасную игру, не откроет под людьми английского трапа и не поглотит всё и вся». Два-три фута! Это вполне соизмеримо с толщиной льда на высокогорном швейцарском озере Санкт-Мориц, знаменитым своими скачками, бегами и престижнейшими турнирами по конному поло. Зимний конноспортивный сезон на льду Санкт-Морица представляет собой прямо-таки карнавал шика, красоты, азарта, но ведь и невский лед середины XIX века выглядел не менее празднично! И на этом льду находилось место для всех сословий, конских пород и типов экипажей. Праздник жизни для всехИтак, беговой день в Санкт-Петербурге в 1958 году. Снова предоставим слово французу-очевидцу. «Невский проспект и улицы, выходящие на большую площадь с Александровской колонной посередине, этим гигантским монолитом из розового гранита, превосходящим колоссальные египетские монументы, во время бегов представляют собою чрезвычайно оживленное место, примерно как у нас на Елисейских полях, когда стипль-чез призывает на скачки все фешенебельные кареты Парижа. 
Потряхивая санями, проезжают тройки, лошади несутся веером, и каждая в своем беге. Скользят на стальных полозьях сани, запряженные великолепными рысаками, которыми с трудом правят кучера в бараньих четырехгранных шапочках и в синих или зеленых кафтанах. Другие сани (на четыре места) и запряженные парой берлины – коляски, снятые с колес и водруженные на железные полозья с загнутыми концами, – направляются все в одну сторону, образуя как бы стадо более или менее спешащих карет. Иногда встречаются сани, сделанные по старинной русской моде, с кожаным фартуком от снега, натянутым как парус, а везущая их лошадка с растрепанной гривой, идя галопом рядом с рысаком, подвижная и быстрая, пробирается в запутанном лабиринте улицы, осыпая соседей белыми комьями». 
Вся эта пестрая толпа направлялась к съезду на лед, оборудованному в виде настила из досок. Беговой круг располагался поперек течения реки напротив Зимнего дворца; по краю его тянулось деревянное ограждение, а границы дорожек оформлялись сосновыми ветвями. Вместо трибуны была небольшая деревянная беседка; каждый год ее собирали заново из досок. Народу в беседке помещалось совсем немного, и допускались туда, конечно, лишь вип-персоны. Остальные зрители, и благородного сословия, и попроще, толпились вдоль ограждения дорожки, кто на сиденьях и облучках саней, кто пешком. В середине XIX века на Неве заезды рысаков чередовались с состязаниями троек, которые были очень популярны. Устраивались и соревнования рабочих лошадей – например, заезды с грузом в 200 пудов. Дистанции призов для рысаков бывали очень длинными, до 30 верст с перебежкой – в рысаках того времени выносливость ценилась не меньше резвости, ведь такая лошадь была идеальной для разъездов. Изначально лошади стартовали по две – у каждой была своя дорожка, и место старта у каждой из соревнующихся лошадей было свое. Чтобы разбудить соревновательный дух в рысаке, который даже не видел своего соперника, рядом с ним, по специальной дорожке, скакал всадник – его лошадь называлась поддужной. Резвый галоп имеет преимущество перед рысью – достаточно сравнить, за какое время преодолеваются одинаковые дистанции на бегах и скачках. Однако иные рысаки набирали такую скорость, что оставляли своих поддужных далеко позади. Победу надо было подтвердить в перебежке. 
Обустройством бегового круга на льду Невы с 1846 года стало заниматься Управление Государственным коннозаводством. Готье оказался в российской столице фактически накануне создания Санкт-Петербургского общества зимних бегов. Однако свои первые призы общество смогло разыграть лишь через два сезона после основания, в январе 1861-го. Поддержка государства у общества была небольшой, всё приходилось организовывать в основном на членские взносы, плюс небольшой доход давала продажа билетов на бега, так что провести удавалось всего семь-восемь беговых дней за сезон. Отмена крепостного права сильно ударила по беговому спорту, лишив помещиков, владельцев рысаков, дармовой рабочей силы. Но уже не за горами было начало эры тотализатора, который принесет в бега и скачки и большие деньги, и не меньшие споры и раздоры... Но это будет уже совсем другая история...
|
