Как выглядели великие лошади прошлого, клички которых навсегда остались в истории мирового коннозаводства? Это особенно интересно, если речь идет не просто о знаменитости, но о родоначальнике целой породы. Их клички известны всем, они сами стали легендой… И отчасти загадкой… Ведь если того же Пепла или Неарко мы можем представить себе по многочисленным фотографиям, а то и кадрам кинохроники, то лошадей «дофотографической» эпохи можно увидеть лишь на живописных портретах, которые, впрочем, порой дают не менее точное представление об облике. Чрезвычайно ценны и любопытны прижизненные портреты знаменитых лошадей, однако далеко не всегда таковые имеются. Так произошло и с Барсом I, лучшие изображения которого были созданы в середине XIX века, когда со времен самого прародителя орловских рысаков сменился как минимум десяток лошадиных поколений.
Как выглядели великие лошади прошлого, клички которых навсегда остались в истории мирового коннозаводства? Это особенно интересно, если речь идет не просто о знаменитости, но о родоначальнике целой породы. Их клички известны всем, они сами стали легендой… И отчасти загадкой… Ведь если того же Пепла или Неарко мы можем представить себе по многочисленным фотографиям, а то и кадрам кинохроники, то лошадей «дофотографической» эпохи можно увидеть лишь на живописных портретах, которые, впрочем, порой дают не менее точное представление об облике. Чрезвычайно ценны и любопытны прижизненные портреты знаменитых лошадей, однако далеко не всегда таковые имеются. Так произошло и с Барсом I, лучшие изображения которого были созданы в середине XIX века, когда со времен самого прародителя орловских рысаков сменился как минимум десяток лошадиных поколений. 
Спонсор рубрики АО «Россельхозбанк» 
Собрание портретов лошадей различных пород, и прежде всего орловской рысистой, составляет интереснейшую часть фондов Музея коневодства. Эта коллекция состоит из двух неравноценных по численности, художественному и документальному значению частей. С одной стороны, это десятки тысяч негативов и фотографий, выполненных в разное время, начиная с последнего десятилетия XIX века. Их художественная ценность невелика, но документальная – бесспорна. Несравненно меньшую часть портретной галереи составляют графические и живописные изображения лошадей. Среди них немало произведений, отличающихся при высокой выразительности и эмоциональности точной передачей общего облика и деталей экстерьера лошади. Такие портреты позволяют судить о достоинствах и недостатках оригинала даже с большей точностью, чем фотографии. Выдающийся русский художник-анималист Н.Е.Сверчков (1817–1898) создал целую галерею замечательных портретов лошадей. Его работы не только прекрасны как художественное произведение, но и документальны с точки зрения зоотехнии. Он одним из первых стал придавать лошадям на своих портретах позу, позволяющую наиболее полно оценить их экстерьер, чтобы были видны шея с безгривой стороны и все ноги. Сверчков писал лошадей с натуры: в конных заводах, на призовых конюшнях, у себя в мастерской. Но один, пожалуй, самый интересный натурщик, был ему недоступен – родоначальник орловской рысистой породы Барс I, ведь он пал за девять лет до рождения художника. Не могли помочь художнику и прижизненные портреты Барса I. Это были работы художников-самоучек, рисовавших подчас довольно условно, не конкретную живую лошадь, а «идеального» рысака, так, как они его себе представляли. Впрочем, композицию картины Сверчков позаимствовал у своих предшественников: он решил написать Барса I запряженным в беговые сани, в которых сидел бы с вожжами в руках сам создатель знаменитейшей отечественной породы граф А.Г.Орлов-Чесменский. В остальном пришлось опираться на свидетельства современников. Так, один из них рассказывал, что «Барс был необыкновенно густ, фризист и имел несколько спущенный зад, бежал необыкновенно правильным нарядным ходом, ростом был около 2 аршин 5 вершков». Сверчков начал работу с поиска модели, рысака, формы которого наиболее соответствовали бы описаниям Барса, в том числе и оставленному ближайшим помощником Орлова В.И.Шишкиным: «…все части имел соответствующие росту, правильные, имел легкость, большую силу и бегал рысью отлично резво». Такой моделью стал «хреновской» жеребец Добрыня IV (он же Денщик), сын Добрыни III и Таланной. В 1852 году картина была написана. С этого портрета Барса был сделан эстамп, который много раз переиздавался и пользовался широкой известностью. Позже Сверчков написал и самого Добрыню IV, эта картина называется «Свидание в поле»: могучего жеребца ведут к ожидающей его кобыле. Портрет Барса хранится в музее Хреновского конного завода. Другой вариант этой картины долгое время принадлежал неизвестному лицу, а после революции поступил в Русский музей в Петрограде. Сверчков несколько раз повторял этот портрет. На одном из полотен лошади приданы черты знаменитого рысака Крутого II, рожденного в 1868 году от Крутого и Метлы. Этот жеребец в 1875 году выиграл приз в память столетия орловской породы. Картина была написана по заказу владельца Крутого Д.Д.Дациаро, хозяина крупнейшей художественной фирмы. После смерти Дациаро картина перешла к Великому князю Дмитрию Константиновичу и находилась в принадлежавшем ему Дубровском конном заводе. Я.И.Бутович в своей работе «Коннозаводческие портреты Н.Е.Сверчкова» утверждает, что Великой князь завещал эту картину ему. Так или иначе, но картина действительно попала в Музей коневодства. Она была передана из Дубровского конного завода и с тех пор входит в основную экспозицию музея. Существует и скульптурный портрет Барса I. Он был выполнен Николаем Ивановичем Либерихом (1828–1883) по заказу Московского общества поощрения рысистого коннозаводства к столетию орловской породы. Правда, поначалу Барс Либериху не удался: судя по всему, этот блестящий скульптор, получивший звание академика искусств в тридцать три года и великолепно лепивший верховых лошадей, рысаками и вообще лошадьми упряжными не интересовался. Первый вариант скульптуры комиссия забраковала: Барс Либериха меньше всего был похож на некий собирательный образ идеального рысака, который ожидали увидеть коннозаводчики. На помощь пришел член-корреспондент Общества Стахович, он посоветовал Либериху воспользоваться в качестве прототипа портретом жеребца Лебедя IV кисти Н.Е.Сверчкова. Но и окончательный вариант скульптуры был далек от идеала, во всяком случае такого мнения о нем придерживался Я.И.Бутович: «Когда наконец был готов Барс, то я думаю, Либерих менее всех остался доволен своей работой. Вместо типичного орловского рысака, полного блеска, красоты и огня, каким представлен на шагу Сверчковым знаменитый Лебедь IV, у Либериха получилась идеальная по формам лошадь, не без общего сходства с Лебедем, в той же позе, но, увы, без блеска, без благородства и без красоты Лебедя – скорее какой-то идеальный битюцко-рысистый жеребец, но отнюдь не Барс-родоначальник, не орловский рысак». С этой скульптуры, выполненной все-таки мастерски, в 90-х годах XIX века было отлито несколько копий, и они вручались победителям приза памяти графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, который разыгрывался в то время на Московском ипподроме. Сегодня бронзовый Барс занимает почетное место в рысистом зале Музея коневодства, он не раз выставлялся на различных выставках и даже «путешествовал» в США. Из всех изображений Барса, как живописных, так и скульптурных, все же лучшими надо признать выполненные Сверчковым. Конечно, это в какой-то мере идеализированный обобщенный образ, но в данном случае такое обобщение было неизбежно. Многие поколения любителей лошадей должны быть благодарны мастеру за этот образ. Собрание портретов лошадей различных пород, и прежде всего орловской рысистой, составляет интереснейшую часть фондов Музея коневодства. Эта коллекция состоит из двух неравноценных по численности, художественному и документальному значению частей. С одной стороны, это десятки тысяч негативов и фотографий, выполненных в разное время, начиная с последнего десятилетия XIX века. Их художественная ценность невелика, но документальная – бесспорна. Несравненно меньшую часть портретной галереи составляют графические и живописные изображения лошадей. Среди них немало произведений, отличающихся при высокой выразительности и эмоциональности точной передачей общего облика и деталей экстерьера лошади. Такие портреты позволяют судить о достоинствах и недостатках оригинала даже с большей точностью, чем фотографии. 
Граф Орлов в санях, запряженных Барсом I. Неизвестный художник конца XVIII века Выдающийся русский художник-анималист Н.Е.Сверчков (1817–1898) создал целую галерею замечательных портретов лошадей. Его работы не только прекрасны как художественное произведение, но и документальны с точки зрения зоотехнии. Он одним из первых стал придавать лошадям на своих портретах позу, позволяющую наиболее полно оценить их экстерьер, чтобы были видны шея с безгривой стороны и все ноги. Сверчков писал лошадей с натуры: в конных заводах, на призовых конюшнях, у себя в мастерской. Но один, пожалуй, самый интересный натурщик, был ему недоступен – родоначальник орловской рысистой породы Барс I, ведь он пал за девять лет до рождения художника. Не могли помочь художнику и прижизненные портреты Барса I. Это были работы художников-самоучек, рисовавших подчас довольно условно, не конкретную живую лошадь, а «идеального» рысака, так, как они его себе представляли. Впрочем, композицию картины Сверчков позаимствовал у своих предшественников: он решил написать Барса I запряженным в беговые сани, в которых сидел бы с вожжами в руках сам создатель знаменитейшей отечественной породы граф А.Г.Орлов-Чесменский. В остальном пришлось опираться на свидетельства современников. Так, один из них рассказывал, что «Барс был необыкновенно густ, фризист и имел несколько спущенный зад, бежал необыкновенно правильным нарядным ходом, ростом был около 2 аршин 5 вершков». Сверчков начал работу с поиска модели, рысака, формы которого наиболее соответствовали бы описаниям Барса, в том числе и оставленному ближайшим помощником Орлова В.И.Шишкиным: «…все части имел соответствующие росту, правильные, имел легкость, большую силу и бегал рысью отлично резво». Такой моделью стал «хреновской» жеребец Добрыня IV (он же Денщик), сын Добрыни III и Таланной. В 1852 году картина была написана. С этого портрета Барса был сделан эстамп, который много раз переиздавался и пользовался широкой известностью. Позже Сверчков написал и самого Добрыню IV, эта картина называется «Свидание в поле»: могучего жеребца ведут к ожидающей его кобыле. Моделью для портрета Барса стал хреновской жеребец Добрыня IV (он же Денщик) Портрет Барса хранится в музее Хреновского конного завода. Другой вариант этой картины долгое время принадлежал неизвестному лицу, а после революции поступил в Русский музей в Петрограде. Сверчков несколько раз повторял этот портрет. На одном из полотен лошади приданы черты знаменитого рысака Крутого II, рожденного в 1868 году от Крутого и Метлы. Этот жеребец в 1875 году выиграл приз в память столетия орловской породы. Картина была написана по заказу владельца Крутого Д.Д.Дациаро, хозяина крупнейшей художественной фирмы. После смерти Дациаро картина перешла к Великому князю Дмитрию Константиновичу и находилась в принадлежавшем ему Дубровском конном заводе. Я.И.Бутович в своей работе «Коннозаводческие портреты Н.Е.Сверчкова» утверждает, что Великой князь завещал эту картину ему. Так или иначе, но картина действительно попала в Музей коневодства. Она была передана из Дубровского конного завода и с тех пор входит в основную экспозицию музея. Существует и скульптурный портрет Барса I. Он был выполнен Николаем Ивановичем Либерихом (1828–1883) по заказу Московского общества поощрения рысистого коннозаводства к столетию орловской породы. Правда, поначалу Барс Либериху не удался: судя по всему, этот блестящий скульптор, получивший звание академика искусств в тридцать три года и великолепно лепивший верховых лошадей, рысаками и вообще лошадьми упряжными не интересовался. Первый вариант скульптуры комиссия забраковала: Барс Либериха меньше всего был похож на некий собирательный образ идеального рысака, который ожидали увидеть коннозаводчики. На помощь пришел член-корреспондент Общества Стахович, он посоветовал Либериху воспользоваться в качестве прототипа портретом жеребца Лебедя IV кисти Н.Е.Сверчкова. Но и окончательный вариант скульптуры был далек от идеала, во всяком случае такого мнения о нем придерживался Я.И.Бутович: «Когда наконец был готов Барс, то я думаю, Либерих менее всех остался доволен своей работой. Вместо типичного орловского рысака, полного блеска, красоты и огня, каким представлен на шагу Сверчковым знаменитый Лебедь IV, у Либериха получилась идеальная по формам лошадь, не без общего сходства с Лебедем, в той же позе, но, увы, без блеска, без благородства и без красоты Лебедя – скорее какой-то идеальный битюцко-рысистый жеребец, но отнюдь не Барс-родоначальник, не орловский рысак». 
С этой скульптуры, выполненной все-таки мастерски, в 90-х годах XIX века было отлито несколько копий, и они вручались победителям приза памяти графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, который разыгрывался в то время на Московском ипподроме. Сегодня бронзовый Барс занимает почетное место в рысистом зале Музея коневодства, он не раз выставлялся на различных выставках и даже «путешествовал» в США. Из всех изображений Барса, как живописных, так и скульптурных, все же лучшими надо признать выполненные Сверчковым. Конечно, это в какой-то мере идеализированный обобщенный образ, но в данном случае такое обобщение было неизбежно. Многие поколения любителей лошадей должны быть благодарны мастеру за этот образ. Барс-родоначальник 
Барс I, сын арабо-датского Полкана и голландской кобылы, родился в Хреновском конном заводе в 1784 году, через семь лет после того, как граф А.Г.Орлов начал работу по выведению принципиально новой породы лошадей, впоследствии прославившей не только имя самого графа, но и все отечественное коннозаводство. Появление этого жеребца стало результатом долгих исканий и экспериментов, и именно в Барсе Орлов увидел черты, которые он хотел придать своим рысакам. Барс I стоял производителем в Хреновском конном заводе на протяжении семнадцати лет. К этому жеребцу восходят родословные всех орловских рысаков. История портрета Сметанки 
Примером того, как непросто могут складываться судьбы портретов знаменитейших жеребцов-основателей, является история портрета арабского жеребца Сметанки, ставшего в заводе графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского прародителем орловской рысистой породы и оставившего след в орловской верховой. Столь значимая для российского коннозаводства лошадь была увековечена в портрете предположительно кисти графского крепостного художника Гавриила Васильева. Эта картина, конечно, ценна не столько художественными достоинствами, сколько в первую очередь тем, что является с большой вероятностью единственным прижизненным портретом Сметанки. И эту уникальнейшую вещь собиратель Музея коневодства Яков Ианович Бутович обнаружил в 1916 году практически случайно у антиквара в ворохе малоценной ерунды. Более того, картина была вся сплошь записана изображением совершенно другой лошади. Догадаться об этом по виду картины – это надо было иметь наметанный глаз истинного искусствоведа. Бутович отдал полотно реставраторам, которые сняли верхний слой живописи и открыли оригинальное изображение, которое, однако, не могло не пострадать от таких испытаний, в дополнение к своему почтенному возрасту. Бутович очень сетовал на такое небрежное отношение к фактически национальной реликвии – но ведь какова была вероятность для нее и вовсе пропасть бесследно! Автор этой статьи – Давид Яковлевич Гуревич (1920–2012), на протяжении многих лет бессменный директор Музея коневодства при РГАУ-МСХА им. К.А.Тимирязева, человек, как магнит притягивавший к себе конников всех поколений своей огромной увлеченностью лошадьми, невероятной эрудицией, разносторонней образованностью, открытостью к знаниям, истинной интеллигентностью и высокой внутренней культурой. Физиолог по первому образованию, ветеран ВОВ, военный ветеринар с большим стажем, он прекрасно разбирался в искусстве, литературе, истории. Казалось, к нему можно было обратиться с любым вопросом, связанным с лошадьми, - обязательно получишь ответ. О коллекции Музея коневодства Давид Яковлевич мог говорить часами - а рассказов там на многие тома, ведь в этой точке переплелись коннозаводство, искусство, история страны. Замечательные статьи Давида Яковлевича о картинах музея, коннозаводчиках и лошадях публиковали многие издания, и наш журнал не исключение. Данная статья была написана Гуревичем в 2010 году.
|
