В отличие от относительно молодой чистокровной верховой, древнейшие восточные чистокровные породы – ахалтекинская и особенно арабская – окружены таким количеством красивых легенд и сказок, что порой непросто бывает отделить их от исторических фактов. Особенность всех древних пород состоит в том, что их история задокументирована довольно слабо – ведь сами принципы ведения племенных книг и регистрации всех значимых для породы событий появились по историческим меркам совсем недавно. Все это иногда создает у неспециалиста несколько упрощенный и приукрашенный образ, в той или иной степени отдаленный от реальности. Рассмотрим несколько распространенных заблуждений и недопониманий.
В отличие от относительно молодой чистокровной верховой, древнейшие восточные чистокровные породы – ахалтекинская и особенно арабская – окружены таким количеством красивых легенд и сказок, что порой непросто бывает отделить их от исторических фактов. Особенность всех древних пород состоит в том, что их история задокументирована довольно слабо – ведь сами принципы ведения племенных книг и регистрации всех значимых для породы событий появились по историческим меркам совсем недавно. Все это иногда создает у неспециалиста несколько упрощенный и приукрашенный образ, в той или иной степени отдаленный от реальности. Рассмотрим несколько распространенных заблуждений и недопониманий. 1. Араб (или ахалтекинец) – «лошадь, созданная самой природой». Лошадь, созданная одной лишь природой, – это лошадь Пржевальского. Грубоватая, большеголовая, с низко поставленной оленьей шеей и почти не выделяющейся холкой, толстой шкурой и низко приставленным хвостом. Эти же черты свойственны степным породам – действительно созданным в большей мере природой, чем человеком. Потому что для жизни «в природе» это оптимальный вариант. Оленья шея ближе к траве и, по-видимому, более экономично обмускулена, толстая шкура с густой зимней шерстью хорошо защищает как от холода, так и от палящего солнца, а объемистый желудочно-кишечный тракт («толстое брюхо») позволяет быть непритязательным к корму. Длинные изгибистые шеи благородных восточных лошадей нужны в первую очередь человеку – возможно, не только из эстетических соображений, но и исходя из общих требований к верховому коню. Ведь такому коню нужны сильные мышцы спины и шеи под гребнем; чтобы нести вес всадника, этим мышцам нужно к чему-то крепиться (в том числе и к высокой холке) – в результате меняется вся линия верха. От коня требуется как можно большая легкость и резвость (пусть даже в ущерб приспособительным качествам) – в результате меняется вся «колодка» (формы корпуса). Человек веками «переделывал» лошадь, превращая ее в очень отдатливое, послушное, резвое и красивое животное, то есть, в определенном смысле, противоположность лошади Пржевальского – и как раз в восточных породах эта «созидающая рука» искусственного отбора заметна в наибольшей степени. И если уж говорить об ахалтекинцах, то стоит вспомнить, что их тонкую шелковистую шерсть туркменские тренеры прятали под толстыми попонами, а кормили их с рук отборным зерном и люцерной. «В природе» ахалтекинцам достались бы лишь верблюжьи колючки... До 1970-х годов регистраторам племкниг приходилось полагаться лишь на честность коннозаводчиков Кстати, неспроста эти породы созданы именно жителями пустынь – ведь здесь, в отличие от степей, невозможно пастбищное содержание лошадей, практически все корма приходится выращивать на поливных землях, и коневодам волей-неволей приходилось делать ставку не на количество, а на качество лошадей. 
Чистокровная верховая порода является обладательницей старейшей племенной книги, первый том которой был издан в 1793 году. Иными словами, именно с этой породы мы и должны отсчитывать традицию ведения современного племенного учета. Конечно, в некоторых породах и заводах племенные записи велись и до XVIII века, но они имели внутризаводской характер. Именно англичане первыми сделали из этих записей «общенациональную базу данных», объединившую всех коннозаводчиков, работавших с породой. На Востоке племенные книги появились гораздо позже, уже как привнесенная европейская традиция, ставшая международной практикой. Так, первый том племенной книги ахалтекинских лошадей был выпущен только в советское время – в 1928 году. Племенные книги арабских лошадей в отдельных европейских странах появились в XIX веке. Иногда можно прочитать о том, что предком восточных пород была дикая лошадь плоскогорий, уже отличавшаяся большей быстроаллюрностью, тонкокожестью, облегченным сложением. Но, во-первых, это только предположение, а во-вторых, речь все же идет о различиях в пределах разновидностей все той же дикой лошади, имевшей – в общих чертах – облик все той же лошади Пржевальского. Ведь отличаются же друг от друга разные подвиды куланов – хотя иногда эти отличия улавливает только специалист-зоолог... В общем, «дикие арабы», в энном тысячелетии до нашей эры скачущие по пустыням на приволье, которых древнему человеку остается только приручить – это из разряда фантастики или такого грубого упрощения, которое уже соответствует действительности с точностью до наоборот... 2. За все века существования арабской и ахалтекинской пород к ним не приливалось ни капли чужой крови – ведь бедуины и туркмены свято блюли их чистоту. На самом деле гарантировать отсутствие «несанкционированных» примесей в родословной могут только современные генетические методы проверки происхождения – по ДНК или полиморфизму белков крови. Строго говоря, вплоть до появления этих методов, то есть до 70-х годов XX века, регистраторам племенных книг приходилось полагаться лишь на честность коннозаводчиков (и, возможно, некоторые косвенные данные). Но надо признать, что в абсолютном большинстве случаев на слово коннозаводчиков и правда можно было полагаться. Хотя опять же не стоит сбрасывать со счетов и форс-мажорные обстоятельства вроде войн, пожаров и т.п., когда терялись и лошади, и их документы. 
Стоит иметь в виду, что при большом желании можно найти «изъяны» в смысле пресловутой «чистоты крови» в любой породе, и в чистокровных в том числе. Так, в арабской породе эти «белые» (или «темные») пятна в родословных тянутся еще с XVIII века: в самом начале существования знаменитого завода князя Сангушко в нем было так мало оригинальных арабских лошадей, что без скрещиваний завод вести было просто невозможно, а позднее потомство лошадей с этой «каплей» иной крови распространилось по всей породе. В ахалтекинской породе картину «подпортили» скрещивания с чистокровной верховой, которые начались еще в начале XX века, с появлением в Туркмении чистокровных верховых производителей после присоединения Средней Азии к России, а в 1920-е годы проводились буквально «в плановом порядке» – слава богу, вовремя одумались, и впоследствии порода была очищена от помесей, но не до «последней капли крови» – переусердствовать здесь было бы все равно что выплеснуть вместе с водой и ребенка. Как ни странно, предъявить претензии можно и к чистокровной верховой породе, в которой условия для племенного учета изначально отличались принципиально. Правда, здесь речь идет скорее не о скрещиваниях, а о формальностях: о «незарегистрированном» потомстве отдельных скаковых лошадей, которые были импортированы в Америку еще до выхода в свет первого тома «Дженерал студбука». Однако все эти эпизоды – очень редкие частные случаи, по которым принимались специальные решения и взвешивались все «за» и «против», и на какие-либо особенности каждой из чистокровных пород, а также на строгость в отношении происхождения при регистрации современных лошадей они не оказали никакого влияния. Если же заглянуть чуть дальше вглубь истории, то окажется, что само понимание породы, ее чистоты и важности этого критерия могло быть несколько иным, чем сейчас. Любопытное наблюдение антропологов отмечено в буклете, изданном WAHO (Всемирной организации арабского коневодства). Для человека западной культуры родословная – это документ, берущий начало в прошлом и восходящий к настоящему. На Востоке же родословная была неким изустным преданием, отправной точкой для нее служило настоящее, откуда она углублялась в прошлое. При этом родословная была сильнейшим образом привязана к личности владельца лошади. Важно настоящее и будущее, прошлому остается лишь подстроиться под эти реалии. К тому же для восточных народов их лошади были не только гордостью, но и средством выживания. Конечно, коневоды Востока были большими знатоками своего дела и очень хорошо понимали ценность происхождения. Но если у них в руках оказывалась действительно выдающаяся лошадь, которая демонстрировала и высокую работоспособность, и признаки чистой крови, они не копались в ее родословной в поисках «сомнительных мест», а принимали решение считать такую лошадь чистокровной. Есть, впрочем, объективный фактор, который мог влиять на критерии чистопородности. Арабы и ахалтекинцы на порядок превосходили по верховым качествам все остальные породы регионов своего распространения. Скрещивания были просто крайне невыгодны, потому что действительно портили бы породу. Чистопородность поддерживалась отсутствием достойных конкурентов. Характерен здесь пример Ирана, где издавна были распространены туркменские лошади. Для туркменских лошадей (и ахалтекинцев в особенности) одной из главных сфер применения традиционно были скачки. 
Экстерьер представителя чистокровной породы (ахалтекинской) и лошади, «созданной природой». В XX веке в Иране появились более резвые импортные чистокровные верховые лошади – и к чистоте туркменской породы сразу стали относиться «спокойнее», начались скрещивания. Наверное, раз уж Страбон писал о далеких предках ахалтекинцев, что «несейские лошади были самые крупные и самые лучшие», то можно предположить, что в его времена порода также велась в чистоте... Рецепт «соединяй лучшее с лучшим, и получишь лучшее» был известен очень давно... Итак, что же такое эта самая чистая кровь? Некая вершина достижений в коневодстве? «Концентрат» верховых качеств? Точно можно сказать одно – без чистой крови не было бы ни верхового, ни легкоупряжного мирового коневодства. 1. Араб (или ахалтекинец) – «лошадь, созданная самой природой». Лошадь, созданная одной лишь природой, – это лошадь Пржевальского. Грубоватая, большеголовая, с низко поставленной оленьей шеей и почти не выделяющейся холкой, толстой шкурой и низко приставленным хвостом. Эти же черты свойственны степным породам – действительно созданным в большей мере природой, чем человеком. Потому что для жизни «в природе» это оптимальный вариант. Оленья шея ближе к траве и, по-видимому, более экономично обмускулена, толстая шкура с густой зимней шерстью хорошо защищает как от холода, так и от палящего солнца, а объемистый желудочно-кишечный тракт («толстое брюхо») позволяет быть непритязательным к корму. Длинные изгибистые шеи благородных восточных лошадей нужны в первую очередь человеку – возможно, не только из эстетических соображений, но и исходя из общих требований к верховому коню. Ведь такому коню нужны сильные мышцы спины и шеи под гребнем; чтобы нести вес всадника, этим мышцам нужно к чему-то крепиться (в том числе и к высокой холке) – в результате меняется вся линия верха. От коня требуется как можно большая легкость и резвость (пусть даже в ущерб приспособительным качествам) – в результате меняется вся «колодка» (формы корпуса). Человек веками «переделывал» лошадь, превращая ее в очень отдатливое, послушное, резвое и красивое животное, то есть, в определенном смысле, противоположность лошади Пржевальского – и как раз в восточных породах эта «созидающая рука» искусственного отбора заметна в наибольшей степени. И если уж говорить об ахалтекинцах, то стоит вспомнить, что их тонкую шелковистую шерсть туркменские тренеры прятали под толстыми попонами, а кормили их с рук отборным зерном и люцерной. «В природе» ахалтекинцам достались бы лишь верблюжьи колючки... Кстати, неспроста эти породы созданы именно жителями пустынь – ведь здесь, в отличие от степей, невозможно пастбищное содержание лошадей, практически все корма приходится выращивать на поливных землях, и коневодам волей-неволей приходилось делать ставку не на количество, а на качество лошадей. Иногда можно прочитать о том, что предком восточных пород была дикая лошадь плоскогорий, уже отличавшаяся большей быстроаллюрностью, тонкокожестью, облегченным сложением. Но, во-первых, это только предположение, а во-вторых, речь все же идет о различиях в пределах разновидностей все той же дикой лошади, имевшей – в общих чертах – облик все той же лошади Пржевальского. Ведь отличаются же друг от друга разные подвиды куланов – хотя иногда эти отличия улавливает только специалист-зоолог... В общем, «дикие арабы», в энном тысячелетии до нашей эры скачущие по пустыням на приволье, которых древнему человеку остается только приручить – это из разряда фантастики или такого грубого упрощения, которое уже соответствует действительности с точностью до наоборот... 2. За все века существования арабской и ахалтекинской пород к ним не приливалось ни капли чужой крови – ведь бедуины и туркмены свято блюли их чистоту. На самом деле гарантировать отсутствие «несанкционированных» примесей в родословной могут только современные генетические методы проверки происхождения – по ДНК или полиморфизму белков крови. Строго говоря, вплоть до появления этих методов, то есть до 70-х годов XX века, регистраторам племенных книг приходилось полагаться лишь на честность коннозаводчиков (и, возможно, некоторые косвенные данные). Но надо признать, что в абсолютном большинстве случаев на слово коннозаводчиков и правда можно было полагаться. Хотя опять же не стоит сбрасывать со счетов и форс-мажорные обстоятельства вроде войн, пожаров и т.п., когда терялись и лошади, и их документы. Если же заглянуть чуть дальше вглубь истории, то окажется, что само понимание породы, ее чистоты и важности этого критерия могло быть несколько иным, чем сейчас. Любопытное наблюдение антропологов отмечено в буклете, изданном WAHO (Всемирной организации арабского коневодства). Для человека западной культуры родословная – это документ, берущий начало в прошлом и восходящий к настоящему. На Востоке же родословная была неким изустным преданием, отправной точкой для нее служило настоящее, откуда она углублялась в прошлое. При этом родословная была сильнейшим образом привязана к личности владельца лошади. Важно настоящее и будущее, прошлому остается лишь подстроиться под эти реалии. К тому же для восточных народов их лошади были не только гордостью, но и средством выживания. Конечно, коневоды Востока были большими знатоками своего дела и очень хорошо понимали ценность происхождения. Но если у них в руках оказывалась действительно выдающаяся лошадь, которая демонстрировала и высокую работоспособность, и признаки чистой крови, они не копались в ее родословной в поисках «сомнительных мест», а принимали решение считать такую лошадь чистокровной. Есть, впрочем, объективный фактор, который мог влиять на критерии чистопородности. Арабы и ахалтекинцы на порядок превосходили по верховым качествам все остальные породы регионов своего распространения. Скрещивания были просто крайне невыгодны, потому что действительно портили бы породу. Чистопородность поддерживалась отсутствием достойных конкурентов. Характерен здесь пример Ирана, где издавна были распространены туркменские лошади. Для туркменских лошадей (и ахалтекинцев в особенности) одной из главных сфер применения традиционно были скачки. В XX веке в Иране появились более резвые импортные чистокровные верховые лошади – и к чистоте туркменской породы сразу стали относиться «спокойнее», начались скрещивания. Наверное, раз уж Страбон писал о далеких предках ахалтекинцев, что «несейские лошади были самые крупные и самые лучшие», то можно предположить, что в его времена порода также велась в чистоте... Рецепт «соединяй лучшее с лучшим, и получишь лучшее» был известен очень давно... Итак, что же такое эта самая чистая кровь? Некая вершина достижений в коневодстве? «Концентрат» верховых качеств? Точно можно сказать одно – без чистой крови не было бы ни верхового, ни легкоупряжного мирового коневодства.
|
