Александр Щерба: «Я так и не стал американцем», или Жизнь после жизни...

Так уж устроен человек, что гораздо чаще учится на своих ошибках, чем на чужих. И не потому, что дурак, как в известной поговорке, а, видимо, нужен этот личный опыт, который не заменишь ничьим другим. Интересно, насколько все-таки человек становится мудрее, если ему удается дожить до преклонных лет, и сколько в человеке меняется за этапы взросления! Может, все-таки поучится на примерах других, хотя бы попытаться это сделать?

Героя этого интервью, Александра Щербу, представлять непросто – столько титулов и наград осталось у него с советских времен... Это в буквальном смысле слова человек-легенда. И главное, у него есть, чему поучится, ведь тот путь, который он прошел за свои 68 лет, дай бог успеть пройти каждому...

– Александр, где Вы начинали?

– Начинал в «Пищевике, это конноспортивная школа располагалась около Московского ипподрома. Манеж «Пищевика» (потом его переименовали в «Труд») существовал дореволюционных времен, а в советские годы достался спортивному клубу пищевой и текстильной промышленности, год занимался в группе начинающих, потом перешел группу юношей, потом юниоров.

В конце каждого года у нас проводились квалификационные соревнования, и тех, кто выступал удачно, оставляли на следующий год. Я, правда, в «юноши» попал быстрее других – чисто прошел маршрут из восьми препятствий высотой 90 см. Ехал его на вороном арабе, очень горячем, но легком в управлении. Его все побаивались, а мне он нравился: после деревенских лошадей, которые без палочки не поднимались даже в рысь, араб был настоящей лошадью! В школе стояли тогда очень хорошие лошади – много тракенов, была даже липпицанская кобыла!

После удачно пройденного маршрута ко мне подошел тренер Шатенштейнс и сказал: «Хочешь еще раз попрыгать маршрут повыше?» Я, конечно, согласился. Мне опять попалась горячая лошадка – англо-монгольская Змейка, невысокая, длинная и гибкая... Я поехал, как меня учили: не держал лошадь, а посылал. И проскочил чисто! И Шатенштейнес взял меня в конкурную группу.

– Тяжело ли было тогда попасть в эту школу?

– Желающих, конечно, было много... Ведь клуб был отраслевой, и тех, кто приходил от «своих» организаций, не могли не принять. Когда я узнал, что существует конный спорт, то пошел в «Урожай», потому что этот клуб был поближе к дому. Сначала там был самолетный ангар, в нем и сделали досаафовский конный клуб. Когда я пришел, мне сказали: шестнадцать будет – приходи. А мне двенадцать. Я нашел на ипподроме хамовнический клуб, там сказали: «Приходи, когда четырнадцать будет». Два года ездил в деревне сам – напоить, в ночное, ухаживал за лошадьми... Исполнилось мне четырнадцать, прихожу, а мне говорят: ты опоздал, мы с двенадцати набираем.... Я возмутился, а мне в ответ: «Ничего не знаем». Мама у меня медиком была, не пищевиком – так она попросила знакомую «пищевичку» сказать, что она моя родственница – тогда меня приняли...

– Кто были Ваши учителя?

– Моими первыми тренерами были Александр Давыдович Шатенштейнес Нина Ивановна Жукова, многому научил меня армейский капитан Воронин. Мой первый конь, на котором я выполнил «мастера», бы из ЦСКА. Там был очень сильный конский состав, ведь в этот клуб лошадей собирали со всей кавалерии! До 1970-х годов сборные по конкуру и выездке были целиком из представителей ЦСКА. Так началась моя спортивная карьера...

– Александр, Вы уже семнадцать лет живете в Америке... Как и почему Вы решили туда перебраться?

– Как такового вопроса – переезжать или нет – у меня не было. Нас просто друзья пригласили погостить в Америку во время моего отпуска. Через два месяца, когда отдых подошел к концу, надо было решать: либо уезжать, либо оставаться работать. Тут я «вспомнил», что я тренер, и решил посмотреть конный журнал. Прочитав объявление, что в соседнем штате проходят соревнования, мы решили туда съездить. Так я впервые попал на некрупный любительский турнир в Америке. Что удивительно, меня тут многие знали! Оказывается, люди даже записывали все выступления Диксона на камеру. Ко мне тут же подошла одна из американских спортсменок и попросила дать ей несколько уроков. Тогда сумма в 65 долларов за час занятий, назначенная ею самой, меня поразила, потому что нам во время выездов за рубеж никогда не выдавали призовые деньги, хотя это было и положено. Я же тогда приехал в Штаты буквально со ста долларами в кармане...

Дальше пошел слух, что Щерба дает уроки, и люди стали давать друг другу мой телефон, я начал тренировать. После этого мы подали заявление на рабочую визу.

– Трудно ли было начинать, ведь другая страна – это другой менталитет? С чем-то неожиданным пришлось столкнуться?

– Абсолютно не трудно, а скорее наоборот! Меня везде встречали как дорогого гостя, оплачивали все транспортные расходы, даже часто селили в своих домах, что для американцев не совсем типично.

– Как Вы оцениваете уровень американских профессиональных спортсменов? В чем их отличие от европейских?

– У последних солидная основа, а американцы шли своим путем, пробовали всего понемногу. Хотя сейчас в США много тренеров из Европы. Уровень американских всадников очень повысился за эти семнадцать лет, которые я тут живу.

Принципиальных отличий между американцами и европейцами нет, хотя все-таки немцы лучше умеют выезжать молодых лошадей. Многие американские всадники берут уже подготовленных европейских лошадей, причем среди них «проскакивают» и российские.

Я бы сказал, что сейчас картина в Америке примерно та же самая, что и в России, когда я из нее уезжал. Многие говорят, что занимаются дрессажем, а я смотрю – лошадь совсем невыезженная. Перепутали, выездка и высшая школа – это разные вещи. Дрессаж – по-русски «выездка», а лошади не выезжены, и на них какие-то элементы делать несерьезно.

У нас выездка – это высшая школа. Вот что главное. Весь конный спорт основан на выездке. Высшая школа – это дрессаж. А выездка – это то, что делают каждый день. Как делают – это второй вопрос. Классика – это осталась высшая школа верховой езды.

У Филлиса хорошо написано, как выбирать лошадь для спорта. Основа выездки, базовый уровень.

В Америке была выездка, пока была кавалерия, но потом все забылась. Тут на начальном уровне очень низкие требования на выступлениях – буквально въехал, сделал вольт, выехал... Это с одной стороны делает спорт доступным, а с другой – ухудшает качество.

– Кого из известных всадников Вы тренировали в США?

– Лендан Грей, которая считается «бабушкой» дрессажного конного спорта. Она пять лет была одной из ведущих всадниц. У ее коня – немецкого, ростом 180 см – были два изъяна: пиаффе и переходы. Майкл Борисов после занятий со мной понял, что такое сбор – потом он стал членом сборной.

Я помогал Кати Фондерфендель, она обратилась ко мне, когда ей надо было продать коня, но она хотела прежде научить его пассажу и пиаффе. Она все тренировки снимала на видео, пока я работал коня в руках. И стала первой американской всадницей, которой аплодировал весь Девон – ее конь показал лучшие на тот момент пассаж и пиаффе. Так что через год за этого коня уже предлагали миллион!

– Я знаю, что, уезжая в Америку, Вы забрали с собой своих лошадей. Расскажите, почему решили это сделать, и вообще, как себя чувствуют наши буденновцы в Америке?

– Если честно, думали их продать. В то время наши буденновцы были дешевыми. Лошади простые – и в то же время темпераментные, мы думали, что они хорошо подойдут для любительского спорта. Были у нас и орлово-ростопчинцы. Они очень плохо перенесли перевозку, получили сильный стресс, у одной лошади начался опой... Вере, моей жене, пришлось освоить «бесковочную теорию», чтобы их восстановить.

Теперь наши лошади просто живут у нас, мы их любим... Одного коня пытались продать – но он так переживал. У него, как покупатель приходил, сразу чуть ли не инфаркт... Ну как таких продавать?

– Знают ли эту породу американцы? Как они их встретили?

– Буденновцев в Америке знают немногие. Кто сталкивался с этой породой, становятся ее фанатами, кто нет – не знают о ее существовании. В целом наши русские лошади слишком «умные» для среднестатистического американского всадника. Америка – страна эмигрантов, поэтому здесь доброжелательно относятся к «чужим» породам, но предпочитают попроще, поспокойнее. Буденновцы для них слишком горячие.

– Вы тренируете российских всадников, когда бываете в России. Каковы основные ошибки или проблемы у наших спортсменов сегодня?

– У нас и в Америке одна и та же проблема: важна выездка лошади, ее базовая подготовка, а не высшая школа – на изначально хорошо выезженной лошади можно исполнять и высшую школу. Это следствие недостатка опыта и знаний. Берутся за работу высшей школы люди часто не компетентные в основах подготовки лошади.

У нас были мастера, но школу, к огромному сожалению, мы потеряли... Очень хороший тренер был Анастасьев, талантливый, образованный, он и конкуром, и троеборьем, и высшей школой занимался, прекрасно разбирался во всех трех дисциплинах конного спорта.

– Возможно ли научиться по книгам?

– Книги, конечно, дают много знаний, но все равно потом проверяешь на своем опыте. Ведь то, что написано в книге, каждый видит по-своему. Многое зависит и от лошади, и от педагогических способностей тренера. С компетентным тренером намного проще. Поэтому тренерская работа очень сложна.

– Реально ли самому освоить выездку?

– Да! И многие американские спортсмены так и делали – та же Кэрол Лавел, которая была чемпионкой Америки много лет. Она была троеборкой, но ей попался хороший конь, на котором она сама сумела подготовиться к Гран-при. Очень многое ведь зависит от способностей всадника.

– Вы – это целая эпоха конного спорта. В чем отличие старой школы от новых стандартов, которые диктует немецкая выездка, или может таковых не существует и ничего не изменилось?..

– Я считаю, что в основном ничего изменилось, вся базовая выездка как была, так и осталась, но нужно отдать должное заводчикам, появились лошади, особенно европейские, с природным импульсом, на шикарных движениях и очень красивые. А ведь если лошадь красивая, значит и экстерьер у нее правильный. Стало гораздо больше спортсменов, и благодаря этим лошадям они стали лучше ехать, хотя мастерство самих спортсменов уменьшилось.

Пример с Анки ван Грюнсвен. Когда я ее увидел еще достаточно молодой всадницей в Стокгольме, она еле попала в десятку, и я считал, что она никогда не выдвинется на первые места. Но она смогла стать лидером именно благодаря хорошим лошадям. Если бы той же Анки пришлось ездить на нашем буденновце, она бы в жизни не смогла этого достичь. Но я все же считаю, что надо отдавать должное хорошему спортсмену, даже если он и не умеет выезжать лошадей. Ведь не каждый проедет на хорошо выезженной лошади – и не все мастера умеют хорошо выступать на своих лошадях.

– Есть ли главное правило в подготовки лошади?

– У Филлиса было правило: сначала трензель, а не мундштук, чтобы лошадь перестала бояться повода и пошла на него, чтобы она двигалась свободно. Поэтому немцы молодую лошадь в период первоначальной подготовки и двигают с вытянутой шеей. Сначала нужно освоить движение вперед, все движения на сгибание, уступка шенкелю появляется потом. Есть некоторые особенности с чистокровной лошадью, ведь у каждой породы свои особенности, надо учитывать темперамент и особенно экстерьер, но с полукровными немецкими это работает 100%.

Повод становится важен, когда лошадь уже хорошо выезжена, когда она хорошо знакома со всеми средствами управления. Без повода невозможна и правильная уступка ноги...

– Очень хочется какой-нибудь секрет от мастера – что, например, не надо делать никогда, потому что...

– Насиловать лошадь... Когда от неподготовленной лошади требуют большего, чем она может и умеет, у нее возникает страх. А когда лошадь боится, она начинает от этого убегать! И лошадь на всю жизнь запоминает такие моменты – если ее били.

Такие лошади работают только под жестким контролем, их послушание основано на страхе. И если всадник в какой-то ответственный момент допустит ошибку, расслабится, отвлечется – лошадь тут же выйдет из-под контроля, вся подчиненная одному желанию – убежать.

Ведь и пугаются «на ровном месте» лошади не просто так. Знаете, как бывает – вроде стандартная ситуация, знакомые предметы вокруг... И вдруг конь испугался и понес. Это он просто пытается убежать от всадника. Или что-то ему напомнило ситуацию, когда его наказывали – и он начинает искать повод убежать. Конечно, есть и просто пугливые лошади.

– Вы согласны с утверждением – если лошадь отказывается что-то делать, ищи проблему в себе, а не в лошади?

– Согласен большей частью. Часто лошади сопротивляются из-за непонимания того, что от них хотят. Сама по себе лошадь не производит эмоции, все они идут от людей: как отрицательные, так и положительные. А лошади в основном добрые и послушные, и главное – стараются нам угодить, а их еще за это наказывают. Так, например, лошадь упирается в повод, ее за это бьют, так она начинает еще больше упираться, убегать от этой боли. Из этого следует, что лошадь надо наказывать очень осторожно и в крайне редких случаях – маленькие шалости надо прощать, как ребенку, а вот награждать за малейшую уступку! Мера воздействия наказания никогда не должна превышать вины!

– Что Вы понимаете под наказанием?

– Очень хорошее наказание – строгий голос. Можно и ногой, и хлыстом наказать, вопрос как. Я знаю, как это делать, но при этом не терять рассудка и чувство доброты.

– Кто самый талантливый из Ваших учеников?

– В конкуре – Владислав Чуканов, занималась у меня конкуром и Сиднева, потом ушла в выездку. В выездке – это Ольга Щерба, Катя Ушанова, Светлана Спирина... С Меньковой мы встретились, когда у меня взрослая группа выездки была.

– Какие свои ошибки Вы не повторили бы с приобретенным жизненным опытом?

– Конечно, опыт – самый большой учитель! Нас воспитывали как профессиональных спортсменов, приходилось довольно быстро готовить лошадей, порой форсируя процесс подготовки.

Хотя я и читал, и всегда знал, что этого нельзя делать, но... У нас были молодые и очень талантливые лошади, которых потом приходилось слишком рано выбраковывать из спорта! Порой лошадь очень быстро учится и уже вроде как готова к стартам, но нельзя спешить, надо обязательно дать ей устояться!

Я очень рано поехал на Доверчивом, первый кубок – в четыре года! Эта лошадь была выезжена и напрыгана только мной.

Начал, когда ему еще двух не было, сам заезжал и кроме меня на нем никто не сидел. Кличка настолько точно совпадала с его характером, он действительно был доверчивым и очень быстро все воспринимал, и поэтому я на нем поехал так рано, в результате в восемь лет его пришлось отправлять в завод...

– Чему самому главному Вас научила Америка?

– Относиться к людям добрее, не думать о них плохо.

– Последний вопрос – не хотите ли вернуться?

– Мы не можем вернуться – потому что наши лошади буквально умрут без нас. А если серьезно... Я родился и вырос в Москве, очень люблю Россию, ведь я так и не стал американцем! Но хочется жить с лошадьми, на природе и в достойных условиях. К сожалению, на сегодняшний день в России пока это слишком дорого.

Александр Щерба

Мастер спорта СССР, неоднократный победитель и призер крупнейших соревнований, чемпион Спартакиады СССР 1979 года, пятикратный чемпион Советского Союза в личном зачете (в командном и не считали). Спортивная деятельность отмечена чемоданом грамот. Имеет высшую категорию тренера, заслуженный тренер РСФСР, лучший тренер СССР 1986–1990 годов, был тренером национальной команды по выездке, готовил эту команду к важнейшим международным соревнованиям – чемпионатам мира и Олимпийским Играм, воспитал большое количество мастеров спорта, внес огромный вклад в успех подготовки команды к международному спорту на мировой арене.