В начале девяностых вся страна на одном дыхании смотрела невзоровские "600 секунд". Потом были такие знаменитые программы, как "Дни", "Дикое Поле", фильм "Чистилище"… Александр Невзоров - человек неординарный. Но кто мы мог подумать, что он еще и...
Александр Глебович Невзоров - трижды депутат государственной Думы РФ, Академик Славянской международной академии наук, советник Губернатора Санкт-Петербурга, консультант телеканала ОРТ, автор и ведущий таких знаменитых программ прошлого, как "600 секунд", "Дни", "Дикое Поле", режиссер-постановщик и сопродюсер фильма "Чистилище".
В начале девяностых вся страна на одном дыхании смотрела невзоровские "600 секунд". Потом были такие знаменитые программы, как "Дни", "Дикое Поле", фильм "Чистилище"… Александр Невзоров - человек неординарный. Но кто мы мог подумать, что он еще и страстный лошадник. Причем лошади для него не увлечение, а большое серьезное дело. Более того, он почти единственный у нас в стране, кто пытается работать с лошадьми по методу "естественных отношений" и занимается классической выездкой. "Классическая", она же "высшая" школа верховой езды (в иностранной литературе часто ее именуют по-французски haute e''cole) - в самом названии подчеркивается ее преемственность с мастерами прошлых веков. Каприоли, курбеты, испанский шаг…
Кто-то скажет: "опять Невзоров оригинальничает". Но, может быть, мы просто привыкли к определенным стереотипам? К сожалению, суперзнаменитый на Западе Пат Парелли совершенно неизвестен в России, лишь понаслышке у нас знают и о Венской школе, в которой со времен классиков сохранилось отношение к верховой езде как к искусству.
Элементы, считающиеся верхом сложности, и одновременно исключительная гуманность отношения к лошади - так по Александру Невзорову выглядит классическая школа выездки.
Расскажите, пожалуйста, предысторию своего увлечения классической школой выездки. Вы знаете, для меня все, что связано с лошадьми до моих серьезных занятий, до того как я начал учиться, - это такой позор, что я о нем не хочу вспоминать. Да, я этим занимался, к сожалению, с малолетства, потом меня занесло в спорт, а из спорта я ушел и вовсе в постыдное дело - я делал трюки. Я был совершенно такой же скотиной, как и все, кто занимается спортом или трюками. Так же бил, как все бьют, так же пилил этим мерзким железом, заставлял прыгать через эти крашеные палочки.
А потом у меня появился конь. Сноровленный еще до меня. Законченный психопат, от которого отказались все. Даже мой тренер, троеборка, девушка, которая вообще ничего не боялась, на предложение сесть на Перста отвечала: "Ты что, у меня двое детей!"
Он был абсолютно не пригоден ни к конкуру, ни к выездке, ни как прогулочный. Он не давал до себя дотронуться, а под седлом вел себя так, будто он косячный жеребец, а ты пытаешься при нем покрыть его любимую кобылу. Но отказаться от этого коня я не мог. Хотя ничего в нем особенного - обычный бурый будеха, сын Аргона и Стадии, с достаточно простой родословной. Он наполовину араб, что его придурям придавало особую энергию, он не просто дурил, а дурил по страшному. Его невозможно было вывести, невозможно завести: он бросался на людей, вставал на свечки, бил по голове, откусывал пальцы. А на силу отвечал такой силой, что страшно вспомнить. В общем, он стал огромной проблемой. Что делать с таким конем? Ведь понятно, что его даже никому не отдашь, что у него судьба одна - мясокомбинат. Конь пробыл у меня три года, когда я узнал о существовании американца Парелли и француза Марио Люраши. Потом поехал в Вену, в Шантийи, в Сомюр. Я решил учиться. В общем-то, все это было сделано для того, чтобы каким-то образом спасти Петю. Сейчас это абсолютно другой конь. Он остался очень резким, очень свирепым, но, вероятно, полюбил меня и начал доверять, а начав доверять - полностью и безоговорочно подчинился и уже через полтора года научился сидеть, лежать, пошел испанским шагом и испанской рысью, начал делать пассаж, пиаффе, обратные пируэты на трех ногах. А потом начал делать и фигуры классической выездки. 
Сколько у Вас лошадей? А вы думаете, Петя кого-нибудь потерпит рядом? Шучу, конечно, сейчас уже потерпит. Просто выяснилось, что я не могу любить двух лошадей сразу. У меня сейчас один конь и у Лиды (Супруга А.Невзорова. - Прим. авт.) есть кобыла, которая тоже воспитана по методикам Парелли и умеет делать все то же самое, что и Перст, и еще галоп на месте. Ко мне очень часто обращаются с просьбой об уроках (не в части выездки, а в части исправления всяких поведенческих проблем). Если лошадь связана со спортом, я, как правило, отказываюсь, так как нет смысла приводить в порядок психику лошади, которую через месяц снова будут бить, наказывать и дергать железом, таскать по манежу от буквы до буквы, чтобы в миллионный раз репетировать одно и то же - какой-нибудь примитивный Большой приз. Есть, конечно, и исключения. Тогда я берусь помочь. У Вас довольно своеобразный, по крайней мере, для нашей страны, взгляд на выездку. Это не только мой взгляд - это общепринято в мире, в том мире, который хорошо понимает разницу между классической выездкой и так называемым спортом.
Спортсмены, правда, обычно пытаются с ходу обозвать это дрессировкой, не зная, вероятно, пикантного факта, что всем мире, кроме России, даже спортивная выездка называется дрессажем. И именно так, словом "дрессаж", выездка обозначена как олимпийский вид спорта. У нас же, по великой серости спортсменов, слову "дрессаж", или "дрессировка", придан некий слегка оскорбительный смысл. Под классической Вы понимаете ту старинную выездку, где культивировались искусственные движения, от которых отказалась современная спортивная выездка? 
Ну, насчет искусственности движений в классической выездке - это бред. Кстати, это высказывание очень характерно для спортсменов-конников, которые, как правило, плохо разбираются в лошадях.
Тот, кто долго наблюдал за лошадьми в их естественном природном состоянии, видел их драки, их флирт, знает нюансы табунных отношений, прекрасно понимает, что лошадь на свободе в момент боя или флирта демонстрирует практически все фигуры (вернее, элементы фигур), которые спортсмены именуют искусственными движениями: каприоли, лансады, левады, балансе. Тот абсолютный, глубокий сбор, который отличает классическую выездку от спортивной, - тоже абсолютно естественный элемент. Жеребцу, чтобы драться, свободно орудовать передними ногами, надо очень глубоко утвердиться на заду и сдать в затылке, прикрыв головой яремную вену на шее. Все это можно увидеть и в замечательном фотоальбоме Роберта Вавры, целый год фотографировавшего в табунах. Исключение составляет такой действительно дурацкий и уродливый элемент, как галоп на трех ногах. Так что же такое выездка? Есть настоящая выездка, широко представленная в мире Венской, Сомюрской и Королевской Андалузской школами, школой братьев Перальто, школами классической выездки в ЮАР, Бельгии, Голландии, школами барона Нейдорфа и гениальных французов - Марио Люраши и братьев Грюссов.
А есть спортивная выездка - некий упрощенный и адаптированный вариант классической выездки, который создавался в расчете на спортсменов, душевные и физические способности которых не позволяют им пойти дальше всякой элементарщины типа пассажа, пиаффе и менки ног в темп. Вот вся разница.
Съездите в Вену, посмотрите. При абсолютной чистоте исполнения - олимпийской чистоте, говоря вашим спортивным языком, - насколько больше элементов, насколько они богаче, органичнее и мощнее! И обратите внимание на возраст работающих там лошадей - около трети школьных липпицанов давно отметили двадцатилетие.
Все же, что связано со спортом, калечит лошадей и физически и психически. Надо наконец в этом честно сознаться. Точнейшим образом сформулировал ситуацию в спорте Пат Парелли: если бы спортивные лошади были людьми, то все они давно оказались бы в сумасшедшем доме. Пройдитесь по спортивным конюшням - вы не найдете ни одной психически нормальной лошади. 
А что, есть какие-то эталоны лошадиной "нормальности"? Разумеется. Это лошади Марио Люраши, которые по знаку ложатся на спину и позволяют сесть себе на грудь, это лошади Парелли, которые уходят от табуна за человеком, идут за ним и по просьбе ложатся, садятся. Хоть в поле, хоть в манеже. Это лошади, которые без железа пассажируют и пиаффируют - как на свободе, так и под всадником. Нормальные лошади есть, и их очень много.
В классической выездке есть принцип - строжайший и святой - лошадь никогда и ни за что нельзя наказывать. Захочется врезать прутиком - врежь себе. Но мы даже детей наказываем! Ну и наказывайте. А лошадей нельзя. С детьми отношения не так хрупки, как с лошадью. В классической выездке ведь нет Олимпиад - и спешить некуда. Форсировать, выбивать результат не надо. То есть Вы хотите сказать, что сравнивать мастеров классической выездки и выездки спортивной в принципе невозможно, так как первые игнорируют соревнования? Некоторые знаменитые специалисты изменяли строжайшему принципу классической выездки - не иметь никакого отношения к спорту. Даже сам великий Подхайский, который был директором Венской школы, участвовал в Олимпиаде в 1936 году и занял там третье место. Артур Котас, один из старших мастеров Венской школы, как только у него возникли в школе проблемы, был сразу приглашен тренером сборной по выездке сначала в Австралию, а потом в Америку. Но в целом среди тех, кто занимается классической выездкой, существует презрительное отношение к спорту. 
Кто-нибудь в России занимается тем же, чем Вы? Я знаю только Лену Павлович. Она гениально работает с лошадьми, делает почти всю школу. Этим летом я имел честь взять у нее несколько уроков - по задним и передним балансе, галлопадам и испанскому шагу назад. Она очень большой мастер, посерьезней многих моих испанских и французских тренеров. Какие у вас впечатления от цирковых лошадников? В России я знаю только Лену. В Европе знаю очень многих, по крайней мере всех тех, кто занимается классикой. Могу с абсолютной уверенностью сказать, что если сравнить конника-спортсмена и конника-циркача, то второй всегда будет иметь огромное преимущество в вопросах знания и понимания лошадей и умения работать с ними. Если всадник через два-три занятия может без всяких штрабатов и железок положить лошадь - это, безусловно, является доказательством его умения общаться с лошадьми и работать с ними. Я не видел спортсменов, которые бы это умели, и не видел циркачей, которые не умели бы этого. Без битья, криков, угроз, наказаний. Для меня это всегда тест: понимает ли человек лошадь. Те уважительные слова, которые я сказал о циркачах-конниках, разумеется, не относятся к так называемым "джигитам". Можно ли научиться классической выездке по книгам великих мастеров? Нет, нельзя, но и нельзя научиться классической выездке, не зная этих книг. Ведь отцов-основателей классической школы - Гризоне, Пигантелли, Ля Гериньера, Антуана де Плювинеля - давно нет с нами. К сожалению, уже умер полковник Подхайский. Но все они оставили труды, не знать которые - есть обыкновеннейшая серость. Но ведь в те времена использовались огромные мундштуки и такие же жестокие шпоры? 
Выездка имела массу отвратительных черт и отвратительных подробностей. Даже XIX век был еще веком абсолютного свинства по отношению к лошади, не только в выездке. Я уж не говорю о XV-XVII веках. Но сегодня все переменилось. В современной классической школе существует принцип - вся работа с железом должна вестись как подготовительная к его полному снятию. Я же не случайно сказал, что современная классическая школа не допускает никаких наказаний. Ни рукой, ни шпорой, ни хлыстом, ни железом. Если и употребляется иногда массивное и фигурное железо - то это стопроцентная бутафория, грызло всегда очень мягкое.
Хлысты не разрешаются вовсе. Если есть необходимость - можно пользоваться ломким тоненьким прутиком, потоньше сигареты. Разумеется, не для наказания, а для подсказки, да им и не ударишь. Обращали внимание, наверное, что в Венской школе, которая выезжает вся в золоте и мундирах, в руках только тоненькие прутики? Но Венская школа считается самой жесткой - там при постановке на каприоль возможно применение хлыстика. Люраши, к примеру, ставит на каприоль даже без прутика.
Сейчас классическая выездка существует в теснейшей психологической связи с методиками Пата Парелли, хотя вроде бы никакого отношения к нему не имеет. Но если раньше многое в выездке решалось силой и скотской жестокостью, то теперь, применяя метод Пата Парелли, можно получить чистейшее исполнение любой фигуры, не нарушая отношений с лошадью.
Дело в том, что в отличие от спортивной выездки, классическая ставит на первое место не результат, а отношения. У меня это много раз было - были проблемы с пиаффе, так как Перст все же очень горячий конь, одержимый движением вперед. И были минуты, когда я понимал, что если я проявлю чуть больше настойчивости, даже работая в руках (а работа в руках в классической школе берет процентов 70 времени), я испорчу отношения. И я отступал, я подождал год - и получил от него первое пиаффе на свободе, без насилия, принуждения и порчи отношений. Я учу на свободе почти всем элементам. Сперва свобода, потом руки, и только после этого сажусь. 
Вы считаете, что лошадь очень умное животное? Феноменально! Просто феноменально умное. Понимаете, это ведь кого спросить. Каждый раз, когда мы сталкиваемся со спортсменами или людьми, близкими к спорту, разговор об уме лошади вызывает либо некоторое отторжение, либо недоверие, либо улыбку. Точно так же можно спросить у прапорщика: "Слушай, прапорщик, солдаты умны?" Он ответит: "Дураки!" Если судить об уме лошадей только сверху и только через шпоры и мундштучное оголовье, там действительно ума немного. Но когда сталкиваешься с лошадьми, которые с другого конца поля от табуна приходят на зов, по команде ложатся и садятся, без железа понимают, что вы хотите, и делают то же самое пиаффе, ощущение такое, что куда там дельфинам. Мы спрашивали у тех, кто занимается классикой, часто ли они видели умных лошадей? Они говорят: "Мы глупых никогда не видели". Абсолютно другой в принципе подход, совсем другое отношение.
Все спортсмены относятся к лошади как к спортивному снаряду, только с кишками и кровообращением, и не понимают, соответственно, разговора о колоссальном лошадином уме. Если бы относились иначе, если бы работали лошадь, все время востребуя ее колоссальный интеллект, ее сообразительность и благородство, ее естественное, природное желание дружить - то занимались бы не спортом, а тем, чем занимаются Парелли или Люраши. Но если лошадь такое высокоинтеллектуальное животное, то зачем ей делать сложные физические упражнения, которые нужны человеку, а не ей? Ей это очень выгодно. Ее балуют и ласкают за это. Она, если подходить правильно к сложным фигурам, получает огромное удовольствие и от них, и от тех подарков, которые ей за это причитаются.
Тем-то и отличается классическая выездка от спорта, что если лошадь не хочет делать каприоль, то она не делает каприоль. И до тех пор, пока лошадь совершенно "голая" посреди манежа одна не сделает каприоль спокойно по команде, никто не будет заставлять его делать под седлом. К тому же в классической школе лошадь начинает делать каприоль в тринадцать лет. Это закон, которого негласно придерживаются все. В Вене, если вы подготовите лошадь меньше чем за восемь лет, вас выгонят. Мне спортивная выездка не нравится еще тем, что из нее убраны все элементы, которых невозможно добиться побоями, приспособлениями, железом, шпорами и т. д. 
Как Вы относитесь к русской школе? Важно понять, что нет и никогда не было никакой русской школы верховой езды, не было никакой русской выездки. Мы не можем назвать ни одного русского имени, равного Ля Гериньеру или Алоизу Подхайскому, Дю Кламму или барону Нейдорфу. Мы, к сожалению, вообще не можем назвать ни одного имени. Советские олимпийцы - это всего-навсего спортсмены, выполнившие определенные нормативы, достаточно несложные. И не более того. Они не создали школы, не совершили никаких открытий в выездке. Никто из них не решился шагнуть или хотя бы попробовать шагнуть за примитивные рамочки КЮРа Большого приза.
А вся история лошади в России - сплошной позор, грязь, безграмотность и жестокость. То, что я вижу сегодня в спорте - в российском, в европейском - продолжение этой истории, и видеть это невыносимо.
Подготовила Юлия Давыдова
|
