Человека на протяжении чуть ли не всей его истории сопровождает Лошадь и ее образ. Образ, запечатленный в бесчисленных символах и схемах, текстах и культовых обрядах. Живой и мистический, он кочует за человеком из культуры в культуру, из цивилизации...
Человека на протяжении чуть ли не всей его истории сопровождает Лошадь и ее образ. Образ, запечатленный в бесчисленных символах и схемах, текстах и культовых обрядах. Живой и мистический, он кочует за человеком из культуры в культуру, из цивилизации в цивилизацию… Что это? Часть Божественного духа, Вселенная в этом удивительном животном? Или вечный соблазн? Мечта покорения? Состязание с Богом?
 |
Гравюра Чарльза Ханта с картины Джеймса Полларда. «Стипль-чез: игра фортуны». 1837 год |
Лошадь – одно из немногих созданий, которое человек улучшил: убирая, как скульптор, лишнее и, как художник, внося все новые штрихи, он до сих пор совершенствует живую модель. И, наверное, ни одно животное так не повлияло на человеческий мир, как лошадь. А чувство, которое связывает нас с этим великолепным существом, не есть ли тот первобытный страх перед стихией, то сладостное оцепенение перед красотой творенья? Как звездное небо, как эхо в горах, как полеты во сне? Лукавый человек веками маскирует это чувство уважением, поклонением, благодарностью, преданностью и всем чем только можно, чтобы ослабить истинную силу всепоглощающего восторга и восхищения.
Так кто же управляет этой силой или использует ее? Что делает людей полусумасшедшими, отдающими «жизнь за коня»? Любовь или страсть, вера или расчет, здоровый дух или болезнь? Боюсь, ответа мы не узнаем никогда. Но то, что ЭТО сидит в нас глубоко – очень глубоко! – бесспорно.
…Мы верные испытанные кони,
Победоносцы ездили на нас,
И не один великий богомаз
Нам золотил копыта на иконе.
В пыли разрушенных миров, на обломках великих империй мы находим тысячи свидетельств того, что запечатленный образ живой лошади, а также культовые и мистические изображения коней всегда являлись обязательной составляющей бытовой, религиозной или эстетической среды обитания.
Египетские колесницы, кони Парфенона, ассирийские рельефы, пещерные росписи, китайская глиняная конница, персидская миниатюра, скифское золото, византийская икона и прочая, прочая, прочая… Люди, подчиненные любви к лошади, не могли удерживать это чувство в себе и выплескивали его в художественном творчестве. Власти же мирские, как и служители культов, могли поощрять или даже быть заказчиками такого искусства, особенно когда дело касалось великих всадников-пророков, святых или победоносных полководцев и, конечно же, императоров. Это, как сказали бы сейчас, были гос- или соцзаказы.
Но образ коня пропитывал широкое сознание и сверху, и снизу. В декоративно-прикладном искусстве и фольклоре кони представлены во всех культурах, во всех видах, от орнаментов на посуде и тканях до резьбы по дереву, камню и кости. С появлением металлообработки возникли художественная ковка, чеканка и литье, ювелирные украшения, украшения воинского и конского снаряжения. Фрески и живопись в богатых домах наряду с героическими композициями, конными портретами, религиозными и мифологическими сюжетами все чаще представляют охоты и примеры из простой жизни.
Со времен Средневековья и до наших дней ни один сколько-нибудь обстоятельный дом без изображений лошадей и всадников невозможно себе представить.
Мы все учились понемногу…
Постоянное, многовековое существование, вечное партнерство человека и коня породило и закрепило в людях потребность окружать себя изображениями лошадей, для того, видимо, чтобы не расставаться ни на час. Потребители художественного продукта становились все более влиятельными. Их знания предмета зачастую превосходили знания художников в области иппологии. Это, видимо, и подтолкнуло мастеров к поиску новых знаний и методик.
Очень серьезно взялся за изучение лошади великий Леонардо да Винчи. Другие гении Возрождения, как позже и гении барокко, все больше внимания стали уделять изучению натуры, особенностям экстерьера и анатомии лошади. Но всех превзошел англичанин Джордж Стабс в XVIII веке. Он первым подробнейшим образом описал и зарисовал каждую деталь, проведя возле лошадей уйму времени. Стабс вошел в историю как безусловно самый яркий «лошадиный» («equestrian») художник, посвятивший себя исключительно этому амплуа. (Стоит заметить, что на тот момент изображение животных уступало по престижности портрету, батальной живописи, пейзажу и даже натюрморту, как это ни странно!) Но упрямый англичанин не предал свою любовь, хотя мог бы стать отличным портретистом. Более того, именно Стабсу удалось вдохнуть аристократизм, а точнее, раскрыть его в лошади и начать бесконечную галерею портретов самих лошадей, уже без всадников.
Позже замечательный француз де Дрё и гениальный Жерико уделяли огромное внимание изучению лошади как таковой, а не только как пьедесталу для героев. Долгое время главной проблемой художников было неточное понимание некоторых фаз движения на быстрых аллюрах, и только фотография окончательно освободила живописцев и рисовальщиков от этого недуга. Но тут наступила эра болезненной конкуренции – борьбы фотографии и живописи. Впрочем, как и в борьбе театра и кино, победила дружба.
«Я мысленно вхожу в Ваш кабинет…»
Итак, лошадь прочно заняла свое место в человеческом жилище в виде запечатленных образов. Видимо, та древняя, затерянная в глубинах подсознания невидимая нить навечно связала сердца коня и человека. И действительно, ну почему все, я повторяю – ВСЕ мальчики и девочки хоть раз, увидев лошадь, тянутся к карандашу, пытаясь повторить магический силуэт? А те, кому довелось общаться с лошадьми… Вспомните, как вы сами вырезали картинки из газет и журналов и лепили их на стены, на дверцы шкафчиков, на учебники и портфели! А марки, этикетки, календари!
Давайте попробуем понять этот феномен. Допустим, с древними связями все ясно. Что касается «чумных» лошадников – это проблема психологов. Но что заставляет людей-«не конников» приобретать «конные» картины и заполнять свои интерьеры живописными и бронзовыми лошадьми?
Первый и самый очевидный ответ – красота. Красота самой лошади. Ведь не увидеть и не оценить эту потрясающую гармонию линий и форм может только абсолютно бесчувственный человек. Второй мотив – тепло. Тепло живого существа. Разве может натюрморт или пейзаж подарить вам долгий теплый взгляд влажных глаз?
И третий мотив тоже на виду – престиж. Ведь каждый знает, что лошадь – не только предмет любви, но и символ знатности, богатства, власти. Лошадь – королевский подарок. Другие же мотивы, а их много, не так заметны, но некоторые из них мне кажутся более важными, чем первые три. Например, внешнее и внутреннее благородство лошади. Не красота, а именно благородство. Если у человека есть сколько-нибудь вкуса, воспитания и образования, он обязательно заметит, как живописный портрет лошади или небольшая бронзовая статуэтка придает аристократизм любому, даже самому скромному интерьеру. Что уж говорить о роскошном и богатом! Недаром сценографы театра и кино, желая показать, что их герой аристократ, человек благородного происхождения, интеллигент или просто хорошо воспитанный человек, обязательно поместят в его комнату картину или гравюру с изображением лошади. Причем аристократу пойдут сцены охоты в золоченых рамах, портреты прославленных предков на конях, а у Шерлока Холмса в знаменитом русском сериале чудесно смотрится небольшой офорт с изображением скаковой знаменитости. Сразу видно – здесь живет настоящий джентльмен.
Именно изящество, изысканность форм и линий самой лошади в ее грамотных – это очень важно! – высокого художественного уровня изображениях вносят благородство в ту среду, в которую они помещены. И многое могут сказать о вкусе, воспитании хозяина этой среды. Гармония лошади выстраивает гармонию пространства.
Другие же мотивы приобретения и размещения в интерьерах произведений искусства иппологического жанра, такие как мода, элементарное собирательство, дизайнерские задачи, успокаивающий эффект и прочее, мне не кажутся столь интересными, чтобы останавливаться еще и на них.
Давайте лучше откроем двери в залы, пройдем по коридорам и галереям, заглянем в кабинеты и убедимся, как красиво! Как хорошо, что смотрят на нас наши героические предки, и «кони их играют удилами»! Как хорошо, что наши святые не забывают нас, как хорошо охотникам в полях, как хорошо кобыле с жеребенком, как рад жокей своей победе! И пусть призовет нас тот самый древний голос, и то не будет голос человека, то будет призывное ржание…
Алексей ГЛУХАРЕВ
|
